Угличское дело. Кинороман
Шрифт:
– Тута он...Послушание несет, грешник.
Воронов попыхтел у открытой двери, очень хотелось послушать, зачем это Субботе понадобился его пленник, но Зотов подвинул плечом его в сторону, отобрал факел.
– Иди ,купец, коли голова дорога.
Суббота присматривался. На полу разглядел грязного заросшего человека. Тот сидел по-татарски. Рядом на палке, воткнутой в землю подвала, капала задумчивым оранжевым огнем лучина. На коленях у человека лежали куски необработанной шкуры, и держал он в руке толстую как будто притупленную
– Не работа. Срамота.
– сказал Суббота.
– Купить хочешь? Так это не ко мне, это к Воронову.
– с вызовом ответил узник.
– Ты же Шуйских холоп?
– спросил Суббота.
Человек с трудом пробил коровью шкуру иглой.
– Когда-то было... Как князь Василий в опалу вошел так и бегаю.
– Зовут как?
– Когда как. Отец с матерью Митяем назвали. Купец вот Поддувалом кличет. Какое Поддувало...
Зотов подошел совсем близко. Поднял факел так, что узник качнулся назад. Пахло от него тяжело по-звериному и внутри, наверняка, все что и было светлого черный зверь пожрал. Такой-то Субботе и нужен был.
– Дело сделаешь.
– сказал Суббота.
– Опять Митяем станешь. Денег дам. На Дон уйдешь.
Митяй поглядел мимо Субботы и мимо яркого огненного завитка факела. В пустую мертвую черноту подвала.
– Манишь?
– недоверчиво спросил Митяй.
– Сгину ведь. На кой я тебе еще нужен?
– Так и так сгинешь. Теперь, когда меня видел.
– ответил Суббота и добавил с некоторым расстройством.
– Совсем ведь совсем без толку. Неужто, попытать не хочешь, жизнь свою заново вытянуть?
– А получится?
– с надеждой спросил Митяй.
Зотов вздохнул, понял что свое, что хотел выправить то выправил, и теперь ответил совсем лениво:
– Это уж твоя справа. Как справишься.
– Что делать, боярин? Чью душу в пекло прикажешь?
– Погодь...Душеприказчик. Нужно бревнышко одно приметное срубить. Справишься?
– Справлюсь.
– Тогда пару дён жди.
Митяй хотел схватить Зотова за рукав, но не осмелился, крикнул, что есть силы.
– Воронову скажи, чтобы подкормил. Одежу, мыльню и яблочного цвету пусть добудет.
У самой двери Зотов обернулся на этот слабый отощавший голос.
– Что за яблочный цвет?
– Будто не знаешь?
– Митяй прямо обрадовался.
– Такой боярин великий, а не знаешь, как на гулевой Москве табак называют.
– Вот ты - даже восхитился Суббота.
– А пекла не боишься? Сатанинское зелье ведь. Бог все видит.
– А чего мне бояться, коли я в пекле как жил так и живу и мой Бог не твой.
– Митяй помолчал, но добавил, когда опять остался один.
– И мой Бог не твой, боярин. Он разумеет.
ХХХ
К вечеру в комнате царевича Дмитрия зажгли две толстые восковые свечи. Дмитрий сидел в кровати, окруженный целым выводком
– Надо, яновельможный пан, ваша милость. Это питье сил придает и слаще меда.
На поясе у лекаря бархатная сумочка. Из нее Тобин достал золотую на вдох чарочку. Отлил в нее из серебряного кубка. Сам выпил. На лице заморского лекаря появилась плохо скрываемая гримаса невыносимого отвращения и с таким несменяемым лицом он храбро заявил.
– Манна небесная.
– В прошлый раз на мухах мясных настойку давал.
– сказал Дмитрий.
– Что такое говоришь, Дмитрий.
– царица Мария села рядом с сыном. Не рядом, на край горбатой кровати.
– Знаю, матушка. Мне Тимоха Болотов сказывал. Он его на бойню посылал. Бери, говорит, самых зеленых.
– В сарае расстелить твоего Тимоху.
Дмитрий отвернулся от руки лекаря с чаркой снадобья. Обратился к матери.
– Матушка, когда погулять пустишь? Когда?
Ответил лекарь, пользуясь своей иноземностью.
– Если лекарство пить будет, ваша милость. Завтра к вечеру можно и отпустить.
– Думай, Дмитрий.
Царевич нехотя взял чарку.
– Надумал уже.
Тобин посоветовал.
– Теперь провести через царственное горлышко.
Царевич замычал, мотая головой. Царица встревожилась.
– Что? Да говори же ты!
Дмитрий справился. Проглотил. С шумом вздохнул несколько раз.
– Говорю. Лучше яд изо дня в день, чем такое лекарство.
– проворчал царевич, но выпил. Через некоторое время, как ни крепился, заснул. Тобин поклонился царице и остановился у двери. Царица подошла и ворчливо спросила.
– Что?
Тобин торопливо негромко зачастил.
– Составные компоненты...Как особе царской крови...Без золота переродившегося...
– Живоглот ты, немец. Сколько мы тебе уже казны перетаскали...
Лекарь лицемерно развел руками.
– Матушка.
– отозвался Дмитрий слабым голосом.
– Посидишь со мной.
Не глядя на сына, царица ответила.
– Нельзя, царевич. По чину не положено...Я мамку пришлю. Идем, немчин.
Выйдя из покоев царевича, Мария сердито сказала.
– Уговоримся...Завтра подходи. Брат Михаил будет.
– Ваша милость.
– сказал лекарь и растаял в слепящем полумраке. Мария прошла дальше, у перехода ее дожидался высокий крепкий парень. Царица бросила ему на лету.
– Степан...Тимофею скажи. Сегодня постель мне стелишь.
Голову Степан не склонил, дерзко глядел в глаза.
– Отпусти Алену...Зачем взаперти держишь?
Царица остановилась.
– От тебя. От твоей охоты зависит. Как приласкаешь....
ХХХ