Угол атаки (Солдаты удачи - 7)
Шрифт:
– Не слышал. Госдума утвердила кандидатуру Кириенко - про это было. А про всеобщую мобилизацию - ни слова.
– Значит, мобилизация не всеобщая, а выборочная, - заключил я.
– Очень выборочная. Что бы это могло значить?
– Думаю, мы скоро это узнаем.
– Мне тоже так кажется, - согласился Артист.
Я отключил мобильник.
– Ты не ответил на мой вопрос, - напомнила Ольга.
– Ты задала два вопроса. И ни на один у меня нет ответа. Что такое отечество - об этом я могу только догадываться. А от кого нужно его защищать? Обязательно скажу. Когда сам узнаю.
За окном разгоралось свежее утро, солнце
Суки.
* * *
– Равняйсь!.. Смирно!.. Моя фамилия Ковшов. С этой минуты я ваш командир. Мой приказ - закон. Два раза не повторяю. На гражданке вы забыли, что такое настоящий армейский порядок. Придется вспомнить. И чем быстрей, тем лучше. Во избежание. Вопросы есть? Нет. Это правильно. Продолжаю...
Младший лейтенант Ковшов пружинисто прошел взад-вперед вдоль нашей короткой шеренги - собранный, крепкий, в ладно сидящем камуфляже, с новенькими звездочками на погонах, в удобных, точно по ноге, спецназовских ботинках с высокой шнуровкой. Вряд ли ему было больше двадцати одного двадцати двух лет. Видно, из сверхсрочников. Моложе Мухи он был лет на пять, а моложе Дока - на все пятнадцать. Но это его не смущало. Он упивался своей молодостью, силой, пышущим сквозь румяные щеки здоровьем, упругостью мышц и ролью нашего командира - царя и бога.
Только одно портило его настроение - мы. И я его понимал. Ну что за удовольствие быть командиром перестарков, гражданских шпаков, которых неизвестно зачем вызвали на переподготовку и, что совсем уж непонятно, привезли не в обычную в/ч, а в этот тренировочный центр, предназначенный для элитных десантных войск. А выправка! Глаза бы не смотрели! На одном солдатская роба второго срока носки висит как на вешалке (это на Мухе), у двух других руки из рукавов торчат (у Артиста и Дока). Лишь на мне и Боцмане хэбэшка сидела более-менее сносно, мы были стандартного размера.
Да, я его понимал. И Док тоже. Он поймал мой взгляд и усмехнулся. И тут же в его физиономию нацелился указующий перст младшего лейтенанта Ковшова.
– Была команда "смирно"! Или была команда "вольно"? Ты, жирный, я тебя спрашиваю!
А вот это было несправедливо. Совершенно несправедливо. Док был плотным, да. Но жирным? После четырехмесячной стажировки на Кубе в лагере для подготовки палестинских террористов? Нет, жирным он не был. И я бы, пожалуй, на месте Дока обиделся. Но он лишь выкатил грудь колесом и гаркнул, пожирая глазами отца-командира:
– Никак нет!
– То-то!
– сказал командир Ковшов.
– Продолжаю. Я видел, на каких тачках вы сюда приехали. Я видел, в каких шмотках вы были. Я не знаю, кто вы такие и чем занимались на гражданке. И знать не хочу. Но знаю, чем вы будете заниматься здесь. Мне приказано в кратчайший срок: сделать из вас настоящих солдат.
– Он скептически оглядел нас и поправился: - Нормальных солдат. И я выполню этот приказ. Начнем с пятикилометровых пробежек. Одна утром, вторая вечером. Потом будем прибавлять. Максимум через две недели вы пройдете тридцать километров по пересеченной местности с полной выкладкой за два часа пятьдесят минут. А кто не уложится в норматив, тому лучше в лагерь не возвращаться. Я понятно выразился? Ты, недомерок, к тебе вопрос! указал он на Муху.
– Так точно, товарищ майор!
– рявкнул Муха.
– Младший лейтенант, - сухо поправил Ковшов.
–
– поразился Муха.
– А такие звезды! Извините, товарищ младший лейтенант, я не хотел вас обидеть.
Ковшов помолчал, раздумывая, как отреагировать на это нахальное заявление. И решил, видно, что не стоит изощряться.
– Я тебе это припомню!
– пообещал он Мухе.
Артист засмеялся.
Ковшов перевел на него командирский взгляд.
– И тебе тоже. Смирно! Давайте знакомиться. Рядовой Пастухов!
Я сделал шаг вперед:
– Я.
– Рядовой Перегудов!
– Я.
– Рядовой Хохлов!
– Я.
– Рядовой Мухин!
– Я.
– Рядовой Злотников! Артист молчал.
– Рядовой Злотников!
– повторил Ковшов. Артист лениво шагнул вперед и ответил:
– Ну, я.
– Ты! Ты как, твою мать, отвечаешь?! Как отвечаешь командиру?!
– Не пузырись. Я не рядовой Злотников. Я рядовой запаса Злотников. Чувствуешь разницу?
– Херши!
– возразил младший лейтенант Ковшов.
– Это для военкома ты рядовой запаса. А здесь - просто рядовой. Понял? Ты сейчас в армии, понял? И подчиняешься воинскому уставу, понял? А для непонятливых есть губа! И дисбат!
– Не выступай, - посоветовал я Артисту.
– Да пошел он!.. Тебя никогда не тянуло вернуться в армию?
– Бывало, - сказал я.
– Меня тоже. Но вот посмотришь на такое говно, и даже мысль об этом начисто отшибает.
– Это кто - говно?
– заинтересовался младший лейтенант Ковшов.
– Ты, микромайор хренов, - ответил Артист.
– Отставить!
– приказал я.
– Слушаюсь, - сделал мне одолжение Артист.
– Товарищ младший лейтенант, разрешите стать в строй?
– Становись, - разрешил Ковшов.
– Становитесь, - поправил Артист и по-уставному, с разворотом через левое плечо, вернулся в шеренгу.
– Ты, что ли, у них старший?
– обратился ко мне Ковшов.
– Ну какой старший, - ответил я.
– Просто они иногда прислушиваются к моим советам.
– Так вот и посоветуй им...
– Посоветуйте, - уточнил я.
– Давайте, товарищ младший лейтенант, строго выполнять устав. Вы - молодой офицер. Правда, какой-то новой формации, не совсем для меня понятной. Мы - ваши подчиненные. Устав предписывает нам обращаться друг к другу на "вы". И если вы согласны, давайте займемся делом. Иначе две недели пройдут, и вы не выполните приказа сделать из нас нормальных солдат.
– Согласен, - подумав, кивнул Ковшов.
– Приступаем к общефизической подготовке. Для начала проверим ваш брюшной пресс. Начнем с вас, - показал он на Дока.
– Давайте лучше с меня, - предложил Артист.
– Ладно, с тебя. Два шага вперед!
Нужно было, конечно, это остановить. Но больно уж наглым был этот кадет. И я промолчал.
Командир Ковшов обошел вокруг Артиста, ощупал его плечи и бицепсы.
– Ну что, не так плохо.
После чего поддернул рукава форменки и всадил коротким слева в живот рядового запаса Злотникова. И тут же схлопотал хлесткую оплеуху. Это его крайне озадачило, но ненадолго. Он мгновенно собрался и метнул правый кулак в нос Артиста. Я ожидал, что Артист отклонится, но он пошел другим путем. Кулак Ковшова словно бы влип в ладони Артиста, плечи его напряглись, как у человека, который давит в руках грецкий орех. Ковшов вскрикнул и отскочил, бессильно свесив правую руку.