Угол белой стены

Адамов Аркадий Григорьевич

Еще до разговора с Жаткиным Лобанов позвонил в больницу и поинтересовался состоянием здоровья Семенова. Ему ответили то же, что и вчера: опасность миновала, но больной очень слаб.

Одновременно поступило сообщение, что Сенька сидит дома и никаких сношений с внешним миром не поддерживает, свято выполняя полученные указания. Видимо, беседа с Коршуновым произвела на него впечатление.

Тамара Банкина тоже вела себя безукоризненно. Только один раз, зареванная и испуганная, она сбегала в булочную, при

этом обошла будку телефона-автомата на таком расстоянии, словно та заминирована и вот-вот взорвется. Кстати, оказалось, что Тамара работает официанткой в том же самом ресторане, что и Звонков.

Потом Лобанову принесли большой пакет, полученный из Москвы, со старым делом Прохорова, и они с Сергеем заперлись в кабинете последнего, чтобы досконально и спокойно ознакомиться с содержащимися там документами. В кабинете Лобанова этого сделать было немыслимо: туда каждую минуту заглядывали сотрудники.

Однако друзья не успели дочитать до конца даже описи находящихся в папке документов, как на столе зазвонил телефон.

— Меня, конечно, — проворчал Лобанов. — Разве от этих чертей скроешься?

Но оказалось, что звонит начальник управления, и звонит Коршунову.

— Сергей Павлович, — солидно пророкотал комиссар. — У меня тут сейчас один товарищ из Москвы, из учреждения, где работала Горлина. Не побеседуете ли с ним?

— Конечно! — живо откликнулся Сергей. — Он может ко мне зайти?

— Да, да. Сейчас направлю.

Лобанов собрал разложенные на столе бумаги и торопливо ушел, бросив на ходу:

— Займусь пока другими делами. До черта их скопилось.

А через минуту в дверь кабинета постучали аккуратно, вежливо и спокойно.

На пороге появился высокий пожилой человек в шапке из серого каракуля и в сером, модно сшитом зимнем пальто с узким тоже из светлого каракуля, воротником: Лицо у человека было широкое, грубоватое. Густые брови низко и сурово нависли над глазами. «Серьезный товарищ», — подумал Сергей.

Человек неторопливо пересек кабинет, пожал Сергею руку и представился:

— Сорокин.

— Очень рад. Прошу.

Сорокин опустился на стул возле стола, снял шапку, расстегнул пальто, при этом сдержанно улыбнулся.

— Жарковато у вас здесь.

— Да, у нас жарко, — усмехнулся Сергей, закуривай и протягивая пачку с сигаретами через стол Сорокину. — Прошу вас.

И предупредительно щелкнул зажигалкой.

Тот, чуть смущаясь, взял сигарету, прикурил и широко выпустил дым через нос.

— Что же вы нам расскажете о Горлиной? — спросил Сергей.

— Прежде всего объясню, почему я зашел, — покачал головой Сорокин и аккуратно стряхнул пепел. — У нас очень взволнованы происшедшим. Я проездом здесь, и товарищи просили меня зайти к вам, рассказать о Нине, то есть… о Горлиной.

— Почему же именно к нам?

— В Москве у нас были товарищи

из милиции и сказали, что Горлина задержана тут, в этом городе.

— Положим, еще не задержана, — заметил Сергей.

— Ну так, очевидно, будет задержана.

— Надеемся.

— Вот видите. Товарищи просто опередили события.

— Пожалуй, что так.

— А раз так, — твердо произнес Сорокин, — то вы должны знать, кого задержите.

— Кого же?

— Честного человека, абсолютно честного.

— Но деньги-то у нее пропали? И она скрылась?

— Вот именно — пропали. А Нина, она копейки чужой не возьмет. Понимаете? Копейки. Она у нас целый год работала. Мы ее все любим, как дочь родную.

— Но деньги все-таки пропали. И их надо искать.

— Вот именно — искать деньги. Искать вора. Но не Нину. Она куда-то уехала и приедет. Тут уж не беспокойтесь. Может быть, и случилось у нее что-нибудь личное, так сказать. Дело-то молодое, знаете. Любовь и прочее… Словом, за Нину мы ручаемся. Это меня и просили вам передать.

— М-да, — задумчиво произнес Сергей. — Ну, а вот, скажем, любовь. Вы не знаете, кто за Ниной ухаживал?

— Понимаю, — усмехнулся Сорокин. — Но вы опять это дело с ней связываете. Так вот повторяю: ошибаетесь. Чужие деньги она и возлюбленному не отдаст.

— Скажите, у Нины, кажется, родителей не было, она одна жила? — снова спросил Сергей.

— Сирота, — сокрушенно вздохнул Сорокин. — К нам сразу после школы пришла. Мать у нее в тот год умерла. А отца и не помнит. И родных никого. Вот только совсем недавно какой-то родственник у нее, кажется, отыскался.

— Кто такой? И где?

— Никто не знает. Где-то далеко, не в Москве. Только все это, имейте в виду, крайне недостоверно.

— Да, да. Понятно, — рассеянно согласился Сергей.

Сорокин подробно рассказал о подругах и знакомых Нины Горлиной, о ее доброте и безусловной, порой даже наивной, честности.

Сергей слушал его со вниманием, не позволяя себе взглянуть на часы. Под конец он спросил:

— А где вас можно, в случае чего, найти, товарищ Сорокин?

— У знакомых остановился. Денек еще тут побуду. Запишите телефон, — охотно ответил тот и вдруг спохватился: — Батюшки! Сколько же я у вас времени отнял! Да и у самого еще уйма дел.

Проводив его до двери, Сергей задумчиво вернулся к столу. Нина, Нина… Что же с тобой случилось, девочка? Ведь я тоже думаю, что ты не брала этих денег… Но кто их взял тогда? Прохоров? Как же он встретился на твоем пути? И почему ты так испугалась? Почему скрылась? Это он тебя испугал? Но вокруг тебя было столько хороших людей. И все тебя там любили, я же вижу. Как же так все могло случиться? Ты растерялась, ты от чего-то совсем растерялась и чем-то дала себя запугать. Но чем, чем? И где ты сейчас?…