Хоть пять томов симфоний напиши,услышит ли в миру рожденный:так любит не имеющий души –восторженно и отрешено.А может быть, внимая не спеша,я постараюсь рассуждать иначе:что любит так сама душа. Душане любит, не страдает и не плачет.2014 г.
Часть 3. Песни дорог
Эмигрантское
Мы не увидимся больше, Наташа.Оставь мне на память что-нибудь наше.что-нибудь самое-самое наше,что-то давнишнее, что-то тогдашнее.Не веришь, что мы не увидимся больше?Ты вспомнишь, конечно, и в Вене, и в Польше,Но, если
вернешься, как только дашь руку,увидишь, что мы потеряли друг друга.Мне предстоит понимать долговсе, отчего сейчас вою волком.пойму ли когда-нибудь твой тепловоз,и запах, и звук пролетевших колес?Оставь мне на память что-нибудь наше –футляр для очков зеленый вчерашний.А впрочем, не надо – что взято судьбой,пускай навсегда уезжает с тобой.1990 г.
«Все призрачнее осень, день короче…»
Все призрачнее осень, день короче,и вечер в листопадовой погодеготовится к холодной, длинной ночи,когда никто по улицам не ходит.Приходит осень – стали мерзнуть уши.Я ночью сяду к батарее греться.Я ночью буду все пластинки слушать,я слушать буду собственное сердце.За всеми – боль. И никого не надо.Здесь не поймет никто и не поможет.Я ухожу от слова и от взгляда,И тоже никого не вижу, тоже.Все вянет, все уходит, все желтеет,теплее люди стали одеваться.Я фонарями полдуши согрею,пока до дома буду добираться.Вот магазин заснет, он весь из стекол,и купол старой церкви глянет в тени.О чем-то слишком уж от нас далекомневымытые думают ступени.Пересеклись дорожки, дремлют вроде.На всем – большая лапа листопада.За церковью трамвай бессонный бродит,все засыпает, мерзнет – значит, надо?Невольно начинаешь торопиться,а ночь не ждет, хоть медленно приходит.Троллейбус. Свет. В дорожных масках лица –одно и то же и при любой погоде.Как холодно. Зачем все стынет, стынет?Ползет бездумно стрелка по запястью –она не чувствует себя в пустыне,она не знает, что такое счастье.1988 г.
«Как жаль, когда пришедшие в трамвае…»
Как жаль, когда пришедшие в трамваеединственные точные словамы навсегда внезапно забываем,когда стола коснутся рукава.И мимо в тишину уходят мысли,когда у нас нет времени на них.Их отпечатки бледные повислисреди рельефных контуров живых.Я знаю – ничего не исчезает.Оно идет за нами по пятам.Слова растают – пусть слова растают,пускай. Я из созвучий их создам.1989 г.
«И опять я застану только зимнюю тень…»
И опять я застану только зимнюю тень.Промелькнут бесконечные летние лица,я опять нарисую угасающий день,где все некогда, некогда было солнца напиться.Я опять расскажу себе: все это сон,что тебе это солнце, и лица, и годы,и на кванты твой космос давно разнесен.Примеряй, примеряй – и погоду, и моду.Вот, обновки любя, время кутает насто в осеннюю даль, то в апрели, играя.Отчего же я снова, измерив семь раз,очерчу, отчерчу? Отчертя, отсекаю?Защитит меня шляпа от осенних ветров,заслоняя последний играющий лучик.И, не веря в приметы, сожгу я без словна снегу прошлогодние слезы – и тучи.1995 г.
«Осень дождем и покоем застыла…»
Осень дождем и покоем застыла.– Не уходи, – говорит.– Здесь все знакомо, хоть тускло, унылолампа в подъезде горит.– Не уходи из этого дома,детства не береди,не надо нам даже небесного грома.Не уходи.– Сядем на месте прежней ссоры,глупости давней
и слез,книг про разреженный воздух просторов,трассу космических грез.– Лучше не знать, чего знать невозможно,помни уют этих стен.Что-то в последнее время тревожно.Ты не забудешь совсем?Душу погладит большими слезами,желтый листок оброня.Я ей отвечу одними глазами:– Прости и не плачь без меня.1993 г.
Дорожное космодромное
Рыдать не велит, листвой шевелитвечно Древо.И справа болит, но сердце горит –слева.Уйти за фасад!.. Дожди моросят,ноют.Прощайте, глаза, не стоит назад,Не стоит.Жизнь – монолит, когда он надбит –странно.Но вдруг его вид цветком оттенитрана.Все, что орет – знаю, уйдетв Лету.Полный вперед! Новый Год.Ракету…1995 г.
«Я мысль в парке потеряла…»
Я мысль в парке потеряла.опять не сберегла, опять!Когда на мостике стояла,боялась очень потерять.Темнели клочья неба низко.помяла фонари вода.и плавал черный лебедь близкок остаткам тающего льда.И что-то было в нем родное.пересекая пруд, приплыл,чтоб взглядом говорить со мною,от тихих и пустых перил.Зачем, бессонная зверюгаиз перьев, клюва и хвоста,ты ищешь в человеке другау потемневшего моста?С собой не захватила хлеба.Не позаботясь о тебе,любуюсь я вечерним небоми фонарями на воде.И подставляю ветру уши,по звуку чувствую весну.Вот так все сразу можно слушать,совсем не слыша – тишину.И снова к треснувшему льдуплывет чернеющая птица.Зверюга, я домой пойду,чтоб в темноте не заблудиться.Осталась под мостом вода.Глядя в нее, я что-то знала,и рифму помнила тогда,но по дороге потеряла.1987 г.
«Все, наверно, уже распрощались со мной…»
Все, наверно, уже распрощались со мной,все меня отодвинули в прошлое.Будет дождь проливной за вокзальной стеной,и запомнится мной все хорошее.Только на ночь я лампу свою погашу,Я пройду по знакомому следу.Я еще позвоню, я еще напишу,я еще, может быть, не уеду.Обгоняют меня – не боюсь пропустить,игнорирую рельсы и старты:мне дистанцию незачем, не с кем делить –с кем разделишь июли и марты?Я бегу от себя, я бегу за собой.Это кредо и сила привычки.Видишь – плачу, но все же прощаюсь с тобой.и заносит меня на кулички.Только на ночь я лампу свою погашу,Я пройду по знакомому следу.Я еще позвоню, я еще напишу…Я вообще никуда не уеду.1988 г.
«Я для одиночества…»
Я для одиночествапришивала шторы,и для одиночествалампу покупала.В мире – все закончится.Я снимаю шоры.Даже одиночествоначинать сначала.Я гримасу сделаюМожет, рассмеяться мне?Может, память вытряхнутьи заправить снова?Тихую и белуюВставлю между пяльцами,не верну ни крошечки!Не верну ни слова.А состав отчаянныйбыстро рельсы кушает.Радость промелькнуласо скоростью окна.Вот сижу и думаю.Будущее слушаю.Мысленно склоняю:мы, они, она…1989 г.