Угольная крошка
Шрифт:
Снова повисло молчание.
– Вот как-то так.
Кристиану тоже наконец-то надоело ломать комедию. Пора уже было выбираться из старой выработки, пока он сам не начал верить в свои басни.
Стейнар стоял ближе всех к джипу. Он повернулся, и в ту же минуту свет от его фонаря упал на тоннель, откуда они приехали. Стейнар испуганно вскрикнул и замахал рукой в направлении стены:
– Что? Что это?
Кристиан схватил его за руку, но Ларс Уве уже протиснулся вперед. Он подбежал к джипу и вспрыгнул за руль. Остальные едва успели заскочить в кузов и лечь на дно, как он уже выжимал заднюю скорость.
– Берегись! – это Стейнар заметил
Неприятности продолжали преследовать их и по возвращении. Они в спешке влетели в надземное здание как раз тогда, когда там стоял горный мастер. Последний, разумеется, бросился к ним, чтобы узнать, что, черт возьми, тут творится. У него глаза на лоб полезли, когда он увидел груду камней в изрядно помятом кузове и нового инженера с залитым кровью лицом.
– Что случилось?
Мастер понял, что наконец-то поймал двух старых пройдох на горячем.
– Мы обсудим это позже. Эй, раненый! Вы же новый горный инженер, верно? Первый рабочий день? Да уж, красота. Вам срочно нужно к врачу. Я отвезу. Машина стоит у конторы.
Он повернулся и пошел к выходу, не дожидаясь ответа. Стейнар сорвал с себя каску и ремень со снаряжением и сунул все Кристиану, который быстро прошептал:
– Не вздумай, мать его, ничего рассказывать. Иначе…
Стейнар не стал слушать окончание фразы, заковыляв так быстро, как мог, вслед за мастером на улицу, в мерзло-серый снежный январский день. Только сейчас он почувствовал, что поранил еще и ногу.
Лонгиер по прошествии лет сделался скорее городом туристов и ученых, чем шахтеров. Но он оставался шахтерским поселением – со страхами, прочно засевшими в коллективном бессознательном. Прошли многие годы с последней трагедии в забое. Никто из старожилов не был свидетелем и не мог помнить ужасные взрывы, сотрясавшие гору в сороковых и пятидесятых. Когда дрожала земля и из входов в шахту вырывался дым. Когда горькая весть неслась из дома в дом и тьма, та, что гуще полярной ночи, опускалась на город. Когда слишком многие семьи потеряли родных. И все же страх еще жил в тени причудливых скальных пород. Страх и суеверия.
В полуразвалившемся доме в Свердрупбюене люди слышали протяжный вой и крики. Кто-то слышал, будто позвякивала упряжь, фырчала и топтала замерзшую землю лошадь. Такие ходили рассказы. Конечно, некоторые сознательно сочиняли самые невероятные истории, чтобы подогреть интерес туристов. Но вовсе не приведения в заброшенных жилищах питали людские страхи в течение долгой полярной ночи. То были поблекшие, раз за разом пересказываемые истории о внезапных смертях, замалчиваемых самоубийствах в одиноких хижинах и людях, которым каким-то чудом удавалось вырваться из когтей белых медведей и искалеченными, но живыми вернуться домой.
А еще все то, что видели и слышали в забое шахтеры. Но, может, все это было лишь тенью их собственных страхов? Перед обвалом, запахом угольной пыли и внезапным грохотом взрыва в темных тесных подземных тоннелях. Об этом редко говорили за пределами шахты. Все свои мысли шахтеры оставляли при себе.
Но история была неумолима. В январе 1952 года во Второй шахте случился взрыв
В январе 1920 года произошло возгорание угольной пыли в шахте 1А. Двадцать шесть человек погибли, и шахту закрыли.
Ранним утром в ноябре 1962 года прогремел взрыв в Ню-Олесунне. Сначала взорвался газ, затем воспламенилась угольная пыль. Десять человек вынесли из шахты Эстергрува номер четыре. Еще одиннадцать остались во тьме. Они все еще лежат там, в замурованных тоннелях.
Между шахтами компании «Кингз Бей» и угледобычей в Лонгиере шла ожесточенная борьба: в политическом пасьянсе, разыгрываемом на Большой земле, место было только для одного. Однако все жители Лонгиера сочувствовали зимовщикам Ню-Олесунна, их борьбе за право остаться там, где они нашли свой дом. Их мужеству. Упорству. Но все оказалось напрасно. Трагедия на шахте «Кингз Бей» в 1962-м сильно впечатлила начальников на Большой земле, разбудила чувство вины, которое не отпускало. И годом позже шахты в Ню-Олесунне были закрыты.
Со временем шахты Лонгиера стали безопаснее. Крупным взрывам пришел конец. Оборудование стало надежнее, правила строже. Но профессия шахтера от этого не стала менее рискованной. Для этого гора была слишком непредсказуемой. Люди продолжали умирать в кромешной тьме горных тоннелей. И страх висел над домами полярного городка, отбрасывая тени на повседневную жизнь его обитателей.
Горный мастер отвез Стейнара прямо в больницу, проводил его на второй этаж на сестринский пост и сразу же ушел. По всей видимости, он не считал травму Стейнара серьезной. Он пробормотал что-то о делах в конторе и обещал вернуться, как только врач закончит. После короткого первичного осмотра, который заключался во внимательном взгляде дежурной сестры Берит, инженер уселся на потертый диван в приемной и стал ждать.
В помещении сидели еще двое. Женщины, обе не первой свежести. Они искоса посмотрели на Стейнара и продолжили вполголоса свою беседу. Но Стейнару неинтересно было их слушать. Он сидел и смотрел перед собой, пока сестра Берит не появилась в дверях и не позвала его. Женщины проводили его взглядом.
Во время осмотра доктор завел вежливый разговор:
– Стейнар Ульсен? Вы же недавно приехали, да? На прошлой неделе, сказал мастер Люнд. И семью с собой привезли? Да, правильно сделали. Ведь теперь Лонгиер стал похож на обычный город, как любой другой на Большой земле. В Финнмарке и то есть места посуровее в плане климата. Как жена ваша, нравится ей здесь?
– Угу.
– Ну и ладненько. Сейчас начало светлеть. Самое подходящее время для переезда сюда. Все тихо-мирно. Туристы не торопятся приезжать к нам посреди зимы. А весной сами увидите. Тогда их кишмя кишит. Нескончаемая суета. Одни и те же вопросы о том, как нам здесь живется, где можно встретить белых медведей и арендовать снегоход. И как пройти в винный магазин. Сам я приехал прошлой весной. Вы не на шахте «Свеа» будете работать? Здесь, на Седьмой?
Стейнар не мог кивнуть, потому что доктор быстро промыл рану на лбу и уже уверенными движениями накладывал швы.