Угроза для бизнеса (другой перевод)
Шрифт:
– Верно, – невозмутимо ответил Фокс. – Собирайтесь-ка поживее, а не то Дэймон тоже выставит вас дураком. Он объяснил, что ему надо?..
– Ничего он не объяснял, но…
– Но вы все равно на меня налетели. Возьмите себя в руки! Вы, кажется, до сих пор не отдаете себе отчета в том, что по уши увязли в деле об убийстве, которое расследует полиция Нью-Йорка. Вы подобрались чертовски близко к месту преступления и скрыли от полиции этот факт, а также все, что видели. Я ни с чем «к ним» не бегал, и впредь не собираюсь. Понятия не имею, о чем собирается спрашивать Дэймон. Но пока идет расследование,
Он повернулся и вышел.
У Фокса было по меньшей мере три дела, которыми следовало заняться как можно скорее. Когда, очутившись на улице, он зашагал в направлении Центрального вокзала, чтобы снова спуститься в подземку, казалось, на повестке у него стоит одно из этих дел.
Однако, вместо того чтобы выйти на Уолл-стрит, Фокс проехал еще две-три станции, добрался до Бэттери-плейс, отыскал дом номер семнадцать и поднялся на лифте на последний этаж. На двери, в которую сыщик вошел, висела табличка: «Метеорологическое бюро США». Фокс обратился к приветливому мужчине в очках: «Сначала я хотел позвонить, но затем решил зайти сам. Мне надо точно установить один крошечный факт, без всяких там упоминаний о пожарах, наводнениях и голоде. В котором часу во вторник вечером начался дождь, ну, скажем, в Гринвич-Виллидж?»
Десять минут спустя детектив покинул здание, точно установив искомый факт. Дождь начался ровно в шесть пятьдесят семь. До этой минуты ни в одной части Манхэттена не было зафиксировано не только ливня, но хотя бы того, что в прогнозах погоды обычно именуют «слабыми осадками». Приветливый мужчина в очках даже позволил Фоксу просмотреть сводки.
Когда сыщик выходил, брови его были сдвинуты, что свидетельствовало о глубокой неудовлетворенности собой. Спустившись на улицу, он зашел в закусочную, как во сне, машинально проглотил четыре сэндвича с сыром и салатом и выпил четыре чашки кофе.
Официант, любивший разглядывать лица посетителей, в конце концов решил, что этот бедняга оставил все свои деньги в брокерской конторе и теперь подумывает о самоубийстве. Этот доморощенный физиономист был бы весьма раздосадован, узнав, что детектив всего лишь усиленно пытается понять, почему его так тревожит тот факт, что вечером во вторник дождь начался в шесть пятьдесят семь.
Все еще хмурясь, Фокс расплатился за еду, вышел из закусочной, подземкой добрался с Седьмой авеню до Четырнадцатой улицы и отправился на Гроув-стрит, триста двадцать.
Привратник мистер Олсон слонялся по вестибюлю. Он видел, что Фокс несколько раз нажал кнопку рядом с табличкой «Дункан», однако молчал, пока тот не обратился к нему с вопросом:
– Разве мисс Дункан не дома?
– Может, дома, а может, и нет, – ответил мистер Олсон. – Если дома, то не хочет открывать. Здесь были репортеры, фотографы, бог знает кто еще. Чего они только не выдумывали, чтобы прорваться, но я стоял насмерть.
– Вы молодец. Но я же друг, вы знаете.
– Я знаю, что вы были другом прошлой ночью. Но это не значит, что вы остались им сегодня. Она в беде.
– А я пытаюсь вытащить ее из беды. Откройте дверь, и я…
– Не открою.
Он произнес эти слова столь жестким и бескомпромиссным тоном,
– Мистер Олсон, – заметил он, – сразу видно, что вы добрый человек, переживаете за жильцов и расположены к мисс Дункан. Но мне еще не приходилось слышать такого твердого «нет». За этим кроется больше, чем бескорыстное стремление защитить невинную бедняжку от вторжений. Сколько вам дал мистер Клифф? Двадцатку? А может, даже пятьдесят? Готов спорить, он дал пятьдесят долларов. А ну, мигом наверх! Скажите мисс Дункан, что ее желает видеть мистер Фокс. – Его рука скользнула во внутренний карман пиджака. – А не то окажетесь в кутузке, уж я постараюсь.
У Олсона хватило духу прорычать:
– Стой где стоишь.
– Стою. А ты живо наверх!
Олсон ушел. Через две минуты он вернулся, неохотно впустил Фокса и застыл у подножия лестницы, провожая его взглядом.
– Власть денег просто пугает, – заявил Фокс Эми, когда очутился в ее гостиной и дверь за ним закрылась. – Можно подумать, что вы – Джульетта, а Олсон – ваша кормилица. Вице-президент «Пи энд би» его подкупил! Вы были на похоронах?
Эми кивнула. Она была одета в простое темное шерстяное платье и совсем не накрашена. Бледное лицо казалось измученным.
– Я присутствовала только на службе, на кладбище не пошла. Это было ужасно… Я имею в виду, вообще… Со мной такого прежде не случалось. После смерти мамы я очень грустила, намного больше, чем теперь, но настолько плохо мне не было… Она умерла так… так тихо. Вчера какая-то женщина из «Газетт» предложила мне триста долларов за то, чтобы снять меня лежащей на полу… будто бы без сознания, как тогда… Прямо там, на заупокойной службе…
Ее даже передернуло.
– Им надо чем-то потчевать публику, – философски рассудил Фокс. – Конечно, я не жду, что вы обрадуетесь возможности побыть коронным блюдом… – Он так и стоял посреди комнаты, не снимая пальто. – А от блюстителей закона что-нибудь слышно?
– В четыре часа я встречаюсь с мистером Коллинзом у окружного прокурора. – Эми иронически усмехнулась: – А я-то вообразила, что хочу стать сыщицей. – Она нервно сплела пальцы, лежащие на коленях. – Должно быть, я… трусиха. Все вокруг глазеют, задают вопросы… Я боюсь поднять глаза на встречного, когда хожу по улицам… Разозлиться бы как следует – а я дрожу от страха, и у меня подгибаются колени…
– С этим нелегко справиться, – посочувствовал Фокс, потрепав ее по плечу. – Учитывая, что вы недавно отключилась от удара железной гирей и очнулись рядом с трупом. А ваш кузен Фил присутствовал на службе?
– Да. И это тоже было ужасно. Людей пришло море, многие знали дядю всю жизнь. Такие важные, скорбные лица – но ни одно не выражало искреннего горя или грусти, ни одно. Конечно, дядю нельзя было назвать приятным человеком, но ведь он умер и люди, которые знали его лучше всех, собрались проводить его в последний путь… – Эми махнула рукой, недоговорив. – И прямо там, пока гроб водружали на катафалк, ко мне подошли мистер Остин, мистер Фрай и мисс Йейтс и попросили в два часа прийти на собрание… Они состоят в опекунском совете и собираются подписывать какие-то бумаги. Я тоже им понадобилась: они боятся, что Фил может устроить скандал, и воображают, будто я сумею его утихомирить…