Угроза мирового масштаба 2

Лекс Эл

Даже ди-джей остановил музыку — настолько необычным было творящееся. Ну, раз даже он отвлекся, значит, я смог организовать что-то «максимально неадекватное», что и было целью.

И действительно — к хлыщу уже стремилась троица охранников с моим старым знакомым во главе.

Растолкав гостей клуба они кинулись на мажорика и буквально погребли его под своими телами, придавливая к полу. Несколько секунд эта куча-мала вяло возилась, а потом охранники встали, держа за руки практически на весу зачинщика непотребства.

— Отпустите! — орал он

в гробовой тишине, уже вернувшись в человеческое сознание. — Твари, пустите! Что я вам сделал?! Вы хоть знаете, кто я?!

Он бешено тряс башкой и вращал глазами, но ни то ни другое не помогало. Даже наоборот — усугубляло ситуацию, поскольку все прекрасно видели, кто он такой.

Он козел.

Так и держа его за руки плотной мертвой хваткой, охранники вывели его из зала, а мой старый знакомый, прежде чем выйти следом, на секунду остановился и бросил короткий взгляд на меня.

Я сделал самое невинное выражение лица, на какое только хватило моего актерского таланта и отсалютовал ему пустой рюмкой, что так и держал в руке. Охранник отвернулся и вышел вон, а я наконец смог уделить внимание Ванессе.

Во время всего этого спектакля с человеком-животным она даже с места не двинулась. Так и сидела на своем стуле, блаженно улыбаясь и глядя перед собой невидящим взглядом.

Хоть не пила больше из своего отравленного стакана — и то хорошо.

Хотя, говоря откровенно, артефактные яды не чета обычным, биологическим, тут нет разницы, много ты его употребил или мало, разница лишь в том, как долго он будет действовать. Ну, и еще в отличие от биологических или хотя бы химических, от артефактного яда нет противоядия, по крайней мере, такого, что помогло бы с гарантией.

Для нейтрализации любого плетения необходимо повторить то же самое плетение в противофазе, а значит надо досконально знать, каким оно было в изначальном артефакте.

Но и это не все — надо еще как-то сделать так, чтобы все частицы носителя изначального яда прореагировали с частицами противоядия и если с твердым предметом это еще осуществимо, то вот с порошком, который наверняка и был добавлен в коктейль (потому и коктейль хлыщ выбрал мутный, на апельсиновом соке, а не прозрачный, как тот, что пил он сам) это практически невозможно — какая-то часть осела на пищеводе, какая-то уже проскочила дальше, короче, где-то что-то обязательно останется.

Тут даже срочное промывание желудка не поможет — лишь уменьшит время воздействия… Но оно, думаю, и так скоро закончится само по себе — Ванесса успела сделать лишь пару глотков.

Я жестом подозвал к нам бармена и спросил:

— Сколько с нас?!

Он с удивлением посмотрел на меня, не переставая натирать стаканы, покачал головой и кивнул на Ванессу.

Я показал большой палец, спрыгнул с барного стула и потянул за собой Ванессу, предварительно забрав у нее из рук стакан с коктейлем. Вместо него я вложил свою руку и потянул за собой в сторону двери, через которую мы пришли.

Ванесса, кажется, совершенно потерявшая какую-либо способность

к сопротивлению, спокойно пошла следом, продолжая глупо улыбаться. Видимо, хлыщ использовал что-то вроде Эйфории — заклинания, которое погружает человека в состояние, подобное сладкому сну, в котором все, вот вообще все, прекрасно и ничего не хочется делать, а уж тем более — чтобы этот сон заканчивался.

Я вывел Ванессу по коридору обратно в особняк, и, прежде чем выйти в фойе, выглянул и убедился, что там никого нет и не будет лишних вопросов — отвечать на них мне не хотелось бы. Пусть Ванесса, как придет в себя, сама решает, кто, за что и как будет отвечать.

Найдя лестницу и поднявшись по ней, я без проблем нашел комнату Ванессы, в которую мы и должны были пойти изначально. Не найти ее было бы проблематично, ведь все двери тут были подписаны красивым витиеватым шрифтом.

Я зашел внутрь, завел Ванессу и ненавязчиво подвел ее к кровати. Она уперлась в нее коленками, продолжая блаженно улыбаться и пришлось скомандовать:

— Ложись.

Девушка послушно легла на спину, продолжая пялиться в потолок невидящим взглядом. Теперь остается только ждать, когда пройдет действие яда.

Долго ждать, как я и предполагал, не пришлось. Буквально через десять минут баронесса заворочалась на кровати и села.

— Убью!

Я усмехнулся:

— Лучше не надо, у тебя это не очень хорошо получается.

— Ой, заткнись! — Ванесса скривилась, словно у нее заболели зубы. — Этот урод опоил меня! Я как в тумане была, все понимаю, а тело не слушается! Я даже на помощь позвать не могла!

— Есть идеи, почему он это сделал?

— Идей — нет, — отрезала Ванесса. — Есть каменная уверенность! Этот хрен давно ко мне яйца подкатывает, грязные намеки делает и все такое! Трахнуть он меня хотел, потому и сделал!

Я поцокал языком, качая головой из стороны в сторону, но Ванесса не отреагировала. Вместо этого она снова упала на кровать, на спину, и заложила руки за голову:

— Спасибо. Если бы не ты, даже не знаю, что было бы… Черт, этот урод опошлил мне все впечатление от бара! Теперь, как только подумаю о нем, сразу перед глазами всплывает эта мерзкая рожа!

— Это пройдет, — улыбнулся я. — Через время. Возможно, немалое. Но пройдет.

— Уж надеюсь, — зло выплюнула Ванесса. — Черт, хотела расслабиться, а получилась хрень собачья! Что теперь делать-то?

— Поспать? — Я пожал плечами. — Не знаю. Как у вас, аристократов, принято расслабляться?

— Аристократов… — Ванесса снова скривилась. — А хотя погоди, ты прав! Какой сегодня день недели? Воскресенье же?

— Ну да.

— Отлично! — Ванесса спрыгнула с кровати, подскочила к шкафу, открыла дверцы и принялась копаться внутри. — Тогда я знаю, что мы будем делать!

— Ну и что же? Надеюсь, это не будет что-то такое, что «понравится мне», как бар?

— А, не думаю. — Ванесса на мгновение отвлеклась от шкафа, чтобы махнуть рукой. — Это тебе понравится еще больше.