Угроза вторжения
Шрифт:
— Скорее бы. Уже жопа затекла. Может, остановимся? Отлить надо.
— Потерпишь, понял?!
Показавшийся из-за поворота переезд был закрыт. Из темноты хищно подмигивали красные фонарики.
— Тормозить нельзя, «КАМАЗ» сзади! — опередил команду старшего водитель.
— Сбавляй скорость! — Старший скинул с колен карту. — Суки, менты поганые. Говорили, что переезд давно бесхозный!
— А он и был бесхозным. Позавчера Леха прогнал по трассе, все было пучком. Леха пургу гнать не станет…
— Закрой хавальник, кому говорю! — Старший оборвал не в меру
Джип замер в пяти метрах от шлагбаума, припертый сзади втянувшимися в поворот «КАМАЗами». Из будки вывалилась бесформенная фигура, покачиваясь и запинаясь, поплелась к машинам. Когда она вошла в свет фар, оказалось, что это человек, закутавшийся в тулуп с высоко поднятым воротником. Лица из-под надвинутой на глаза ушанки было не разглядеть.
— Бля, узнаю страну родную! — процедил старший. — Сидеть тихо. Я сам разберусь. — Он опустил стекло, высунул наружу руку, похлопал по крыше. — Сюда вали, отец!
Человек остановился, покачался на неустойчивых ногах, потом, поймав момент, направил себя в нужную сторону.
— Что, отец, перебрал? — Старший высунулся, в окно.
Человек без замаха двинул ему в челюсть, бросил что-то в салон и упал на землю. Через секунду в салоне беззвучно вспыхнула ослепительная вспышка. Никто не успел ни выстрелить, ни закричать. Из темноты к «КАМАЗам» бросились люди в черных комбинезонах. Один запрыгивал на капот, двое рвали с двух сторон двери. Выстрелов слышно не было, только остро, как жало, вырывались из толстых цилиндров глушителей язычки пламени.
Человек сбросил тулуп, распахнул дверцу джипа и размеренно, как в тире, всадил шесть пуль в темноту салона — по одной в каждого тихо стонавшего на пахнущих новой кожей сиденьях.
— Порядок, командир. — У подбежавшего к джипу лицо было раскрашено черными защитными полосами. — Всех кончили.
— Кузова проверили?
— Само собой.
Тот, кого назвали командиром, посмотрел на часы.
— Вроде уложились. Так, гильзы собрать. Найду хоть одну, зубы вышибу!
— Понял, не дурак.
— Через сорок секунд заводим машины и рвем к заводу. Все, работаем, орлы. Работаем!!!
Случайности исключены
Белов крошил одну сигарету за другой, пока не засыпал весь пол в «УАЗике» белыми червячками скрученной папиросной бумаги. В пачке ничего не осталось. Он смял коробку, бросил под ноги и повернулся к сидевшему на заднем сиденье Рожухину:
— Димка, дай закурить!
— Игорь Иванович, зачем себя изводить? — Дмитрий протянул ему сигарету, щелкнул зажигалкой. — Приедут, дорога-то одна.
— Уже начинаю сомневаться, может, их надо было брать на точке перевала груза?
— Нет, Игорь Иванович. Они там уже неделю контролируют все вокруг. Муха не пролетит. Засекли бы нас, передали по рации сигнал тревоги — ищи потом этот караван. А тут мы их тепленькими возьмем. Всего-то делов — три фуры и джип с охраной.
— Твоими бы устами… Вот что, Дим, давай сюда старшего группы
Через пять минут из темноты вынырнули две фигуры: поменьше — Дмитрия, высокая гориллообразная — старшего группы.
— Кукуем, мужики? — Старший с трудом протиснулся в приоткрытую дверь. Взял из пальцев Белова окурок, смачно затянулся и бросил под ноги.
— Твое мнение? — Белов плотнее запахнул куртку, сквозь дверь в теплый салон врывался промозглый ночной ветер.
— Пустышка, Иванович. Классический вариант непрухи. Я по своим архаровцам сужу. У них задницы опасность за версту чуют. А сейчас развалились, как в Сочи. Даром что холодрыга чертова.
— Последний контрольный пост караван прошел сорок пять минут назад. Где их черти носят?
— Не знаю. — Старший пожал широкими плечами. — Мое дело их дождаться и аккуратно уложить на дорогу.
Белов достал еще одну сигарету, сунул в рот, пожевал фильтр, потом сплюнул под ноги.
— Ясно. Димка — в машину!
— Ты куда, Иванович? — Старший не дал ему закрыть дверь.
— Навстречу. Вдруг они на ночь привал сделали, а мы здесь задницы морозим!
— Погоди. — Старший поставил на подножку ногу в тяжелом бутсе, чуть выше него голень обхватывали ремни ножен. — Послушай меня, Белов. Суета нужна в двух случаях: при амурах с чужой женой и ловле блох. А в засаде нужно сидеть тихо, сколько положено. Потом же легче отчитываться будет.
— А мне не отчет, мне результат нужен. Три фуры с наркотой проворонить! Меня же четвертуют прямо на клумбе, где памятник Феликсу торчал.
— Твое дело. — Старший повернулся и трижды свистнул. — Сейчас подбегут три бойца. Возьмешь с собой, — сказал он.
У переезда они сбавили скорость. Машина тяжело переползла через железнодорожное полотно. МПС боролось за экономию и сократило всех смотрителей. Деревянную обшивку шлагбаума растащили на дрова местные жители. Судя по всему, зимой та же участь ждала доски мостков. Уже чья-то хозяйственная рука попробовала их на прочность, пробив огромные дыры. В будке смотрителя, благо дело каменной, потому и уцелела, завывал ветер, свободно врываясь в выстуженное помещение через вывороченные с корнем рамы.
Не проехали и двухсот метров, как Белов заорал:
— Стоп! Давай назад.
Дмитрий почувствовал, как по-звериному мощно напряглись мышцы у сидевших по бокам спецназовцев.
Заскрежетала коробка передач, и «УАЗик», ворча, стал сдавать задом к переезду.
Белов выскочил из машины, подбежал к черному пятну на побитой изморосью дороге, сунул в него руку. Медленно повернулся, подставив ладонь под луч фар. Она была красной.
— Ходу! — выдохнул один из спецназовцев, и они дружно высыпали из кабины, залегли, заняв круговую оборону. В полной тишине клацнули передернутые затворы.