Угрозы России. Точка невозврата
Шрифт:
В 1989 году появляются статьи о халатности и безответственности врачей… В 1993 году вновь доминируют термины « непрофессиональные », « вредят », что является, помимо всего, следствием сокращения финансирования здравоохранения, в том числе на обновление технической базы и на повышение квалификации врачей.
Триада-доминанта 1995 года: « энтузиасты », « малообеспеченные », « работают », – сообщает о снижении материального достатка медиков, продолжающих, тем не менее, активную профессиональную деятельность – феномен группового пафоса, суррогат
На протяжении 2002, 2004, 2006, 2007 годов доминируют символы исключительно негативной окраски: « преступники », « дилетанты », « убийцы ». Присутствуют символы « специалисты » (2003 г.), « советчики » (2004 г.), « профессионалы » (2005 г.), « повышение квалификации » и « нехватка врачей » (2008 г.). В 2008 году значительное место в медийном дискурсе занял «кадровый голод», свидетельство неэффективности структуры трудовых ресурсов здравоохранения, ухода из государственной медицины специалистов. Аффективный символ, доминирующий в 2004 и 2008 годы, – « равнодушные ».
Тем самым, наряду со снижением количественных показателей освещения группы врачей в текстах «АиФ», происходила и негативизация их символических характеристик; «профессионалов» превращали в «дилетантов» и «мошенников» [85].
Краткий вывод из описаний учительства таков:
«Сегодня мы имеем совершенно иные образ и суть учителя, нежели в 1984 году. Уважаемый, авторитетный, высококвалифицированный, молодой, полный сил советский учитель сменился стареющей, малообеспеченной, уставшей от жизни учительницей» [85].
В целом к 2005 году вывод социологов вполне определенный:
«Этот деструктивный процесс [социально-структурная трансформация общества] особенно коснулся изменения социального статуса российской интеллигенции, остро ощутившей все негативные последствия экономического кризиса» [47].
Непосредственную угрозу для экономики России представляет деградация инженерного корпуса – самой массовой общности технической интеллигенции. Эта общность в новых социально-экономических условиях теряет свои системные качества – профессиональную этику, социальные нормы и санкции за их нарушение.
Красноречивым свидетельством этого процесса стала авария на Саяно-Шушенской ГЭС в августе 2009 г. Работавшие на ГЭС инженеры высокой технической квалификации приняли в апреле из ремонта гидроагрегат, который нельзя было вводить в эксплуатацию. Новый статус инженеров в системе управления предприятием не давал им возможности прямо повлиять на решение менеджмента, но если бы они следовали нормам профессиональной этики и представляли собой сообщество, а не группу индивидов, то нашли бы способ противодействия. А будучи атомизированы, промолчали. Затем с апреля до момента катастрофы эти инженеры наблюдали, как растет уровень вибрации агрегата, которая уже в мае превысила допустимые пределы. Инженеры понимали, что дело идет к катастрофе – и молчали. Их бездействие ставило под угрозу и ГЭС, и жизни работников, и их собственные жизни, но они, уже не обладая коллективными разумом, волей и ответственностью профессионального сообщества, каждый в одиночку, боялись перечить впавшему в безумие идолопоклонника менеджменту.
Согласно данным последних вибрационных испытаний после окончания среднего ремонта, приведенных в «Акте Ростехнадзора о причинах аварии», вибрация не выходила за значения разрешенных к эксплуатации уровней и оценивалась как удовлетворительная. При этом «размах горизонтальной вибрации корпуса турбинного подшипника на оборотной
Длительная работа гидроагрегата не допускается, но менеджер потребовал – и инженеры допустили. Более того, вибрационные испытания после ремонта проводились только в зонах мощности, благоприятных для работы, в то время как главные риски возникают при переходе из разрешенных зон в неблагоприятные. Именно в эти моменты возникают резонансные колебания, именно здесь надо было испытывать агрегат на вибрацию. Эта уловка руководства СШГЭС и «РусГидро» должна считаться преступной, но ведь она совершалась на глазах квалифицированных инженеров. Как можно выпускать из ремонта агрегат, если вибрация – на грани допустимого! Почти очевидно, что в ходе эксплуатации машины эта грань будет вскоре перейдена – машина разбалансирована.
Акт фиксирует невероятный факт: «По данным анализа архивов АСУ ТП, проведенного в период с 21.04.2009 до 17.08.2009, наблюдался относительный рост вибрации турбинного подшипника ГА-2 примерно в 4 раза, что отражено графически».
В опубликованный график вибрации гидроагрегата (см. рис. 10, глава 22) следует вглядеться всем гражданам Российской Федерации.
На СШГЭС управляющие мыслили только на языке прибыли, а инженеры и операторы были лишены всякой возможности апеллировать к надзорным органам, не входя в безнадежный конфликт с менеджментом. Такое предприятие движется к саморазрушению.
Удар реформы разрушил информационную систему общности. Интеллигенция нуждается в интенсивном обмене информацией, эта общность – едва ли не главный узел каналов всей социодинамики культуры. Поэтому в 1988 году интеллигенция СССР назвала главным событием года «отмену лимитов на подписку» – газет и журналов. Но в результате реформы Россия утратила национальное информационное пространство, интеллигенция лишилась необходимого условия для своего существования как общности – ходят люди в очках «россыпью».
Прежде всего, реформа ликвидировала «скелет» национальной информационной системы – центральные газеты, позволяющие одновременно на всей территории страны давать людям пакет важной для всех информации. Был сразу резко сокращен доступ основной массы населения к газете – разовый тираж газет на душу населения сократился в России в 7 раз. Интеллигенцию лишили языка, доступ к аудитории в своих слоях остался у элиты и у массы, а специфические для интеллигенции каналы коммуникации были перекрыты. Если учесть резкое расширение «желтой» прессы, то можно считать, что в России общность тех, кто имеет доступ к «интеллигентным» газетам, сократилась в 15–20 раз. Вот описание первой стадии этого процесса:
«В середине 1990-х годов абсолютное большинство публики, включая ее образованные фракции, перешло с печатных средств межгрупповой коммуникации (новых перестроечных газет, тонких журналов) на массовые аудиовизуальные медиа, прежде всего – телевизионные. Советская, государственная модель печатных коммуникаций к 1995 году фактически развалилась, но вместе с ней прекратила существовать – в том числе по социально-экономическим причинам – массовая журнально-газетная периодика как таковая (одной или нескольких национальных газет, как в большинстве современных развитых стран, в России тогда не образовалось и нет по сей день). Вот лишь несколько цифр. Например, газету «Аргументы и факты» на будущий 1995 год выписали для себя и семьи 15 % россиян, тогда как в 1989 году выписывали 58 %, «Комсомольскую правду» – 7 % (в 1989 году – 44 %), «Известия» – 3 % (прежде – 17 %) и т. д. В 1994 году отнесли себя к ежедневно читающим газеты 27 % опрошенных жителей России, тогда как в 1990 году относили 64 %, к ежедневно читающим журналы – 2 % (в 1990 году – 16 %).