Уха из золотой рыбки
Шрифт:
– Детей у них со Львом Николаевичем не было, – тараторила Марина Сергеевна, – девочек себе Воротников подбирает совсем молоденьких, двадцатилетних. Может, у Майи Михайловны срабатывал родительский инстинкт? В чем тут было дело, никто не знал, но, когда Майя Михайловна скоропостижно скончалась, Лев Николаевич совершенно не изменился. Он продолжал жить в свое удовольствие. И этого человека решила окрутить Настя Кусакина. Уж она старалась, – качала головой Марина Сергеевна, – прямо из кожи вылезала, очень хотелось профессоршей стать. На цырлах перед Воротниковым бегала. Но тот отчего-то даже не смотрел в сторону красавицы, возил домой не слишком
Как-то раз Марина Сергеевна отправилась в гости к подруге, живущей на другом конце города. Приехала в назначенный срок и ткнулась в запертую дверь. Обозлившись на подружку, Марина Сергеевна позвонила той на мобильный и сердито сказала:
– В чем дело? Стою у тебя под дверью!
– Мы на пять договаривались, – последовал ответ.
– Еще и вредничаешь! – окончательно вышла из себя Марина. – Сейчас без десяти пять, извини, что на десять минут раньше заявилась, но я ведь не самолет, не летаю по расписанию.
– Сейчас без десяти шесть, – вздохнула приятельница.
– С ума сошла! У тебя часы спешат!
– Нет, вчера стрелки переводили, а ты забыла это сделать!
Марина Сергеевна ойкнула. Действительно, вся страна перешла на летний отсчет времени.
– Ступай в кафе «Лиза», – велела подруга, – подожди меня там.
Марина Сергеевна пошла по указанному адресу, втиснулась в тесно набитый людьми зальчик, заказала себе чашечку кофе и увидела… Льва Николаевича с Настей.
Парочка, поглощенная друг другом, никого не замечала. Воротников весьма нежно держал девушку за руку, Настя смотрела на профессора влюбленными глазами. Марина Сергеевна прикрылась газетой и стала с любопытством наблюдать за чужим свиданием. Лев Николаевич целовал Насте пальчики, та прижималась к кавалеру. Через некоторое время за Мариной Сергеевной пришла подруга, и ученая ушла, а Воротников и Кусакина остались.
На следующий день Марина Сергеевна, любопытная, как большинство сотрудников НИИ, решила продолжать наблюдение, но Лев Николаевич не выказывал никакого интереса к Насте и после окончания работы посадил к себе в машину не ее, а Ларису.
– Спрашивается, зачем скрывать роман с Настей? – недоумевала сейчас Марина Сергеевна.
– Может, профессор стеснялся, – предположила я.
– Господи, – всплеснула руками Марина Сергеевна, – да ему такое и в голову не придет!
– Я вам не помешала? – раздался голосок, и на лестничной клетке появилась маленькая, худенькая, если не сказать тощая, женщина неопределенных лет, одетая в халат, но не белый, а синий.
– Что ты, Анюточка, – проворковала Марина Сергеевна, – какие у меня могут быть секреты. Кстати, познакомься, это майор из милиции, расследует дело о том, как погибла Настя Кусакина. Вот поговорите с Анютой, – обратилась она ко мне, – думается, ей есть что сказать про Настю!
С этими словами Марина Сергеевна швырнула окурок в ящик с песком и была такова.
Глава 23
Мы с Анютой уставились друг на друга. Следовало начать разговор, но у меня, как на грех, сильно заболела голова. Чувствуя, как к мозгам подбирается мигрень, я пробормотала:
– Будем знакомы, Дарья.
– Анюта, – ответила худышка и замолчала.
Я порылась в сумочке.
– Не дадите водички?
– Зачем?
– Хочу лекарство принять, не поможет, конечно, но для самоуспокоения все равно выпью.
– Что у вас болит?
– Голова.
Анюта кивнула.
– Пойдемте.
Комната, куда она меня привела, была просто огромной, глаз не хватало, чтобы окинуть все помещение. Но в отличие от лаборатории Павла Николаевича тут ничем не пахло. Анюта вытащила какие-то пузырьки, накапала разных жидкостей в пробирку, взболтала, потом включила горелку, подогрела содержимое, следом засунула ее в какой-то утробно гудящий аппарат. Я с интересом наблюдала за ее манипуляциями. Наконец Ляпунова вытащила стеклянную трубочку, содержимое которой превратилось из прозрачного в бордово-красное, и велела:
– Выпейте залпом.
– Что это?
– Не бойтесь, коктейль от мигрени.
– Лучше проглочу свой спазган, – испугалась я.
– Он вам не поможет, а это снадобье как рукой боль снимет.
Я заколебалась, очень не люблю употреблять внутрь нечто непонятное.
– Не бойтесь, – улыбнулась Анюта.
Потом она наклонила пробирку, капнула себе на ладонь и слизала жидкость языком.
– Это не отрава, а ноу-хау Льва Николаевича, я его сама пью от мигрени.
Чувствуя, как в левый висок начинает ввинчиваться тупая палка, я решилась и, зажмурившись, храбро опрокинула в себя зелье. Оно оказалось без всякого вкуса.
– Ну как? – заботливо поинтересовалась Анюта.
Я хотела было ответить: «Пока не знаю», но в ту же секунду палка выпала из виска, головокружение прекратилось, а окружающая духота исчезла.
– Что это? – ошарашенно спросила я.
– Стало легче?
– Как рукой сняло!
– Вот видите!
– Скажите название лекарства.
– Зачем вам?
– Господи, я куплю канистру и поставлю дома! Вы не поверите, где я только не лечила мигрень, выпила грузовик таблеток, ходила к экстрасенсам, колдунам, гипнотизерам, даже занималась у психотерапевта, но результата никакого.
– У этого средства нет названия, – улыбнулась Анюта.
– Но как же оно продается в аптеках?
– Им не торгуют, этого лекарства нет. Для себя сделали. Вернее, пропись существует, но она еще не апробирована, и мы не имеем права никого им потчевать. Сами пьем, потому что здорово помогает. К нам весь институт за ним бегает. Самое смешное, что стоило бы оно сущие копейки.
– Почему же такое замечательное средство не производят в массовом порядке? – удивилась я.
– Это произойдет когда-нибудь, – пояснила Анюта, – но мало кто знает, какой это длительный процесс – создание нового в фармакологии. Думаете, ученый просто смешивает ингредиенты, и все? Годы тратятся на изучение побочных действий. К сожалению, история фармакологии полна неприятных воспоминаний о лекарствах, которые попали на рынок неизученными. В середине 60х в Америке выбросили таблетки, женщины, принимавшие их, начали рожать уродов, детей без рук и ног, это только один пример. Но вы же не о лекарствах, наверное, хотели поговорить?
Я осторожно повертела головой. Надо же, совсем не болит! Просто чудо!
– Дайте мне с собой микстуру!
– Не имею права!
– Ну хоть чуть-чуть.
– И не просите, меня уволят. Если опять голову схватит, приезжайте, налью дозу, а на вынос ни за что.
Я тяжело вздохнула. Ехать из Ложкина в Москву с мигренью! Еще то удовольствие.
– Вы хорошо знали Настю Кусакину? – перевела я разговор на другую тему.
– Достаточно, – сухо кивнула Анюта, – очень неприятная девица.