Уходи и дверь закрой!
Шрифт:
– Возьми меня с собой!
– Еще чего! Ты маленький еще! Еще маме все расскажешь!
– насупился я.
– Не расскажу! Возьми!
– умоляет брат.
Смотрю в его глаза и понимаю, что не могу отказать. А ведь не даром друзья 'нанькой' прозвали.
– Ладно, пошли!
Пятнадцать лет назад.
– Толь, а целоваться это круто?
– опять он со своими глупостями. Еле сдерживаю лицо, чтобы не поморщится.
– А сам как думаешь?
– смотрю на Наташку с соседнего подъезда. Не дождавшись ответа, перевожу взгляд на брата. Смутился? С чего
– А с чего такой вопрос?
– Да так, просто я вчера Ленку на спор поцеловал.
– И...?
– Не понравилось. Противно!
– поморщился мой младший братец.
Я не выдержал и рассмеялся.
– Рано тебе еще целоваться. Подрасти, малец!
Четырнадцать лет назад.
– Ну и почему подрался?
– спрашиваю обрабатывая кровоточащую губу и глядя на двенадцатилетнего пацана.
– Да так.
– отводит глаза и пожимает плечами.
– Я тебе сейчас дам 'Да так'! Рассказывай давай!
– Они девчонку зажали!
– отвел взгляд - Она плакала, просила отпустить, а им пофиг. Вот я и вмешался.
– И сколько их было? А друзья твои где были?
– Пятеро. Они старше. Решили что это сумасшествие вмешиваться.
Брат отвел взгляд снова. Но я его понял. Пошел один на пятерых.
– Девчонку хоть спас?
– Да!
– Ну и молодец.
Тех парней я нашел. На год младше меня, пятнадцатилетки на двенадцатилетнего. Да еще впятером. Но я каждого поймал и каждому губу разбил, благо друзья нормальные помогли.
Двенадцать лет назад.
– Ты смотри, за мамой приглядывай! Чтобы не уставала тут, а я скоро приеду, и двух лет не пройдет!
– тереблю его волосы. А ведь вырос совсем, четырнадцать уже. Развит внешне не по годам. Девчонки вон оборачиваются.
– Пригляжу!
– усмехается Димка своей фирменной улыбкой - Только и ты смотри, чтобы вернулся. А то мало ли!
– Вернусь!
– И письма пиши! Мы тоже будем!
– улыбается мама, пряча слезы.
Ну что поделаешь, не поступил. Не свезло.
– Обязательно!
– обнимаю маму и целую щеку. Знал бы...
Выхожу за дверь. Провожать не разрешил. А весь путь со двора чувствую печальный взгляд брата.
Десять с половиной лет назад.
– Фион, да ради бога!
– вокруг друзья, ребята. Волнуются. Да и кто бы не волновался, веселый парень неделю как в воду опущенный ходит. Хмурый и злой. Даже командиры заметили. Комбат спрашивал вчера, что да как. Сказал нормально все! А что еще скажешь, сердце болит, и ничего сделать не могу!
– Ну нет писем уже неделю это не трагедия. У тебя брат подросток, да и мать работает. Не успевают!
– Корсар глядит на меня уверенный в своих словах, а я ему не верю. Хочу, но не могу. Беда пришла. Знаю и все.
– Может ты и прав! Пошли, время построения. Опаздывать нельзя.
Ребята смотрят с тревогой, но молча идут за мной. Еще полгода и свобода, но сердце все равно ноет.
Равняйсь!...
– отключаюсь, реагируя только на команды - Письма получай!... Фионов от кого не знаю, но судя по всему новости плохие!
– командир отдает письмо. Вот интересно вроде и не скрывает, но всегда знает, что в конверте. Просвечивает что ли? На
Еле выдерживаю построение, потом быстро сматываюсь в тихое место.
'Здравствуй Толенька.
Пишет тебе тетя Люда. Прости, родной, но новости у меня плохие...'
А дальше все как в тумане. Неверие, страх и непонимание. Как такое возможно, чтобы Димка? Нет, не верю! Он не такой! Подставили или злая шутка.
Бегу в главный корпус. По пути встречаю друзей, им хватило взгляда. Бросаются за мной. Корсар пытается узнать, что стряслось, молчу. Не до него.
У рядового радиста с трудом, Корсар помог, выпрашиваю внеплановый звонок домой. Там тишина. Звоню тете Люде.
– Алло!
– Теть Люд, это Толя! Скажите мне, что это неправда!
– Мне жаль Толя, но это правда!
Дальше ничего не помню. Пришел в себя ночью, прижатый к забору. Оказалась моя вахта, я и забыл, пытался бежать, но Корсар не дал.
– Толя, нельзя! Потерпи, оформишь отгул по семейным обстоятельствам, тебя отпустят! Я с тобой поеду, у меня плановый, все решим! Но так нельзя.
Пытаюсь вырваться, не получается. Не верю! Как же плохо!
– Ром, он не мог так поступить, понимаешь?
– сползаю по стене. Слезы текут из глаз - Димка не мог убить маму!
Он просто садиться рядом и мы сидим молча, вдвоем.
– Мне жаль!
– это все что он сказал.
В отпуск меня отпустили. И Ромка, как и обещал поехать со мной, а дома меня встретила тетя Люда, она-то и рассказала как все случилось.
Оказалось, один из дружков подсадил Димку на иглу. Полтора года хватило, чтобы мой брат потерял человеческий вид. Стал драться, воровать, маму бил и многое другое. Мне не говорили. Мама волновать не хотела. Все думала приеду, наведу порядок. Я ведь всегда на него хорошо влиял. Ведь с младенчества воспитывал. Отец ушел, когда она Димку носила, и я стал ему отцом. А я идиот, не замечал что дома беда. Уже потом, читая письма и вспоминая разговоры, я видел намеки. Она говорила, только я не понял. А потом было поздно и ничего уже не исправишь.
В тот день мама отказалась дать деньги. А он завелся и зарезал ее. Те три дня, что мне дали я потратил на поиски того урода, который подсадил брата. Ромка был со мной. Мы вместе поймали ублюдка и наверное убили бы, но нас повязали, доставили в ментовку, и посадили бы. Парень оказался сынком какого-то бизнесмена, но за нас вступился Глеб Михайлович. Забрал, выслушал, помог. А потом предложил создать СТРИЖей и чтобы мы ими руководили. Согласились из желания сделать мир чище от таких парней как тот, кто Димку подсадил. Благодаря ему создали и даже закрепились. А парень тот сел, позаботился о нем Глеб Михайлович, хоть и отдал за это жизнь. Убили его потом, говорят по заказу, так и не нашли кто, но вся наша группа знает - кто и почему, только доказать не можем. А вот наша команда осталась и наши покровители тоже. Да и имя у нас само определилось - СТРИЖи, в честь Глеба, ведь его фамилия Стрижев была. Но того кто поставлял парню наркоту так и не поймали. Я поговорив кое с кем, сам узнал и теперь Кленов моя главная цель. Только поймать никак не могу, вот уже десять лет гоняюсь. Крыша у него и ум. Черт! Да и не цель уже. Аня важнее.