Уходя – оглянись
Шрифт:
Я понятия не имела, откуда он их извлекает, но рабочие на стройке были в восторге. Они соперничали всей бригадой, пытаясь угадать следующий позывной, и если мне никто не звонил на мобильный, пока я была на стройплощадке, они сами набирали мой номер просто полюбопытствовать, какие звуки исторгнутся из моего кармашка.
С Джорджем я виделась и по вечерам почти всегда. Он запросто проникал в мое жилище и принимался уговаривать, скажем, пойти в бар или заехать в усадьбу, составить компанию Роули. Верная миссис Симмс неизменно готовила изысканный ужин, так что этот вариант обычно шел на ура. Мы трое сходились во вкусах и обычно
Джордж поддразнивал меня, даже раздражал и заставлял смеяться, и за этим занятием мы как-то незаметно подружились, как мне и хотелось.
Я не уставала повторять, что пора остановиться. Ведь лучшее — враг хорошего. Но стоило мне посмотреть на губы Джорджа, как наступало временное помрачение разума. Стоило мне случайно коснуться его, когда мы сидели в пабе или плюхались рядышком на софу у Роули, каждая клеточка тела изнывала от желания, пульс подскакивал и сочувственно поддакивал.
Я отчаялась уговаривать себя. Ведь все уже решила. И зубами держусь за свой план. Нет смысла изобретать нечто. И точка.
Но все чаще я подлавливала себя на воспоминаниях. Джордж как-то намекал, что и в Уэллерби можно приятно скоротать время. Предательские мыслишки приноровились проскальзывать сквозь баррикады и подтачивать мою гранитную непреклонность. Почему бы не обратить это в легкомысленную интрижку? Вовсе не обязательно опрометью влюбляться. Я не могу позволить себе такой роскоши, да и не испытываю нужды. «Это будут поверхностные отношения», — уговаривала я себя. На уровне аллювиальных наносов, ведь моя платформа незыблема? Да и Джордж, похоже, не желает впутываться в потрясающие страсти.
Одна беда: я встала в позу из-за этого поцелуя, и теперь трудно придумать какой-нибудь способ навести его на нужную тему. Флирт или открытый соблазн я не рассматривала и с завистью думала, что Саффрон глазом не моргнув всегда смогла бы легко и просто дать парню понять, что изменила свое мнение. Я представляла, как сама заведу разговор, и психовала.
Подобрать верные слова — это только поддела. Поскольку произнести их перед Джорджем следует не ранее, чем отвалится короста моих застарелых сомнений. С чего бы ему возжелать меня? Он, наверное, просто развлекался, целуясь со мной. Не похоже, что я в его вкусе. Если я в пабе указывала на хорошеньких девушек, как раз для него, он обычно гримасничал: ничего, мол, не поделаешь, вот, сижу с недотепой как приклеенный. Однако я подозревала, что он просто нашел во мне крепкий орешек себе на потеху.
Как и Чарльз.
Нет, Джордж, конечно, не Чарльз. Мы дружили. Я знала, что нравлюсь ему, но что, если он заскучает со мной, как только раскусит орешек и выиграет пари с самим собой? Хуже того, вдруг я жестоко разочарую его в постели? Несмотря на мое хвастовство о «замечательных» прежних отношениях, я была в общем-то неопытна. И боялась, что он сравнит меня со сладкими и сексапильными грешницами наподобие Аннабель.
Я накручивала себя, томясь желанием, сомнениями и несбывшимися надеждами, и была рада хоть немного отвлечься, когда наконец-то наступил тот самый уик-энд, прием в честь Саффрон.
Саффрон и ее гости с визгом высыпали из авто. С некоторыми я была знакома, но вряд ли отличила
Крестики-нолики. Унисекс.
Они смотрелись так гламурно — ослепнуть можно. Лоск, приправленный жизненной энергией. Я снова почувствовала себя на все шестнадцать, как тогда, когда Чарльз решил, что может позабавиться со мной.
Саффрон была счастлива, и Джекс вовремя подоспел к обеду.
Усадьба выглядела расчудесно. После Пасхи она открылась для экскурсантов и теперь радостно сияла каждой промытой панелькой. Все тюфяки и перины в спальнях восточного крыла были проветрены, на кухне шли последние приготовления к пышному застолью.
Обсудив все детали с миссис Симмс, я ограничилась декором из живых цветов, подобающим уик-энду в эдвардианском стиле. По центру обеденного стола полированного красного дерева были выставлены огромные чаши с пионами, вазы с живокостью и флоксами высились вдоль галереи, где подавались предобеденные коктейли. Был ясный майский вечер, широкие окна галереи, выходящие на южную террасу, были распахнуты, можно было любоваться панорамой поверх озера в низине.
Джордж вызвался сыграть роль лакея, но Саффрон и слышать о том не желала:
— Вы и Роули наши гости. Не потерплю, чтобы бойфренд моей сестры прислуживал за столом!
К несчастью, это означало, что я тоже причислена к гостям, хотя мне предпочтительнее надзирать за тем, что происходит за кулисами. Я не заблуждалась насчет своей роли. Гостям без разницы, сижу я за столом или ношусь с Джорджем с пресловутым «кушать подано». Последнее было бы даже интереснее. Все-таки Джорджу позволили делать коктейли. Мы не занудствовали, выдерживая стиль эпохи, а мне пришлось довольствоваться разрешением иногда выскакивать из приемной залы и проверять, как идут дела на нижнем этаже.
Глава 7
Каждый счел себя в теме и душевно окунулся в эдвардианскую эпоху. Понятия не имею, где они раздобыли костюмы, но выглядели потрясающе. Мужчины в белых галстуках-бабочках и во фраках, девушки в умопомрачительных вечерних платьях, длинных перчатках и с драгоценностями на шее и в ушах.
Угадайте, кто там был из ряда вон? Мое платье серого шелка простого кроя с короткими драпированными рукавами и изящным вырезом, который оголял плечи более, чем рекомендовано в продуваемой сквозняками обеденной зале. Правда, в платье иного кроя мне нечего демонстрировать, кроме собственной хилой плоти. Саффрон блистала в шедевре цвета полночной синевы, расшитом бисером, с узкими бретельками и глубоким V-образным вырезом на спине. Роули глаз с нее не сводил.
Рядом с сестрой я выглядела, как и положено, бедной родственницей, но утешалась тем, что мой наряд был музейным подлинником. Роули загодя предложил мне заглянуть на чердак, я нашла сундуки с одеждой, а миссис Симмс помогла перешить платье. Оно, по замыслу, делало меня невидимкой, что позволяло, не привлекая внимания, ускользать из залы и держать все под контролем.
Роули убрал канаты, которыми обычно отгораживали от посетителей мебель в фасадной галерее. Я нервничала, опасаясь, что публика начнет поливать обстановку напитками или сломает хрупкие на вид плетеные стулья, но он только отмахнулся от моих тревог.