Уходя – оглянись
Шрифт:
Саффрон никак не могла взять в толк, зачем мне куда-то уезжать.
— Ты хоть понимаешь, как тебе повезло, что у тебя есть Джордж? Он замечательный человек, любит тебя, и ты его любишь.
— Одной любовью я сыта не буду. В Уэллерби мне уже нечего делать. Джордж понимает.
Во всяком случае, он так утверждал. Конечно, я прикидывала, не остаться ли здесь, но бить баклуши неинтересно. У меня есть профессия. И, чтобы обрести квалификацию, пришлось долго и упорно вкалывать. Мое место на работе, как запланировано, следующая ступенька просматривается вполне четко.
— Ну а тебе надо быть здесь, — говорила я
— Что, если мне не нужна такая мечтательница? Что, если мне нужна именно ты? — Он взял меня за руки. — Я люблю тебя, Фриз. И ты знаешь это, правда?
В синих глазах застыло невиданное мною доселе выражение, я засмотрелась на них, пальцы сами собой вцепились в его ладони. Саффрон уже давно заметила, что он любит меня. У меня создалось такое впечатление, что это правда. Но Джордж впервые высказал это вслух. И я поверила.
Это изумительно. Невероятно, сверхъестественно, волшебно, изумительно. Джордж любит меня. Джордж, такой добродушный, забавный и искренний. Хороший человек, умный мужчина, мудрее, чем я полагала до сих пор. Потрясающий и божественный до дрожи в коленках. И он любит меня. Неудивительно, что мое сердце возгордилось и запело!
Он любит меня.
— И я люблю тебя. О, Джордж, как же я люблю!
— Тогда оставайся.
— Не могу.
Я не смела надеяться. Возможно, он и любит меня сейчас, но разве сможет любить вечно? Ему надо бы полюбить нежную и милую, которая впишется в его мир. Разве может он искренне любить колючую шестеренку, такую как я?
— Правда, я люблю тебя, Джордж. Мне очень хотелось бы сказать «да, я остаюсь», подыскать себе здесь какое-нибудь занятие, но что из этого выйдет? Ты же знаешь мой характер. Кончится тем, что я начну срываться, и лаять, и выливать настроение на тебя. Мне не хочется, чтобы все произошло именно так и ты разлюбил меня.
— Я не разлюблю, — сказал Джордж, тепло и уверенно пожимая мою ладонь. — Тебе придется поверить мне.
— Я не могу.
Хотела бы, о, как хотела, поверить, но не могла забыть мать. Она тоже когда-то поверила папе и надеялась на его вечную любовь. Если я поддамся и позволю себе увериться, что мне очень нужен Джордж, и затем потеряю его, тоже этого не переживу. Невыносимо представить, как я до скончания века буду тосковать о нем. Лучше распрощаться сейчас и сохранить дружеские отношения.
— Прости, Джордж, — прошептала я. — Просто не могу.
Джордж взялся отвезти меня в аэропорт под Лидсом. Мне предстоял перелет до Лондона и оттуда в Шофрар. Мои вещи уже были запакованы. Я попрощалась с Роули и Саффрон, напоследок потрепала Одри по лакированному боку. Ничего больше здесь меня не держит.
В пути мы молчали. Хотелось найти слова, чтобы высказать Джорджу, как сильно я любила его, ценила его дружбу, как тоскливо мне будет без него. Но слова не шли, и набрякшее сердце заливалось кровью. Я страшно боялась, если открою рот, просто попрошу его развернуться и отвезти меня домой.
— Не входи туда, — сказала я, когда мы добрались до аэропорта. — Там трудно будет прощаться.
— Ладно. — Джордж вытащил мой чемодан
— Да. — Мой голос сел, я шагнула вперед и крепко прижалась к нему, зажмурив глаза и сдерживая предательские слезы, пока он обнимал меня последний раз. — Никогда не забуду тебя. Я же люблю тебя, очень, это просто…
Он прервал меня, прижав палец к губам:
— Понимаю, план.
Мы поцеловались, последний надрывный поцелуй, я отпрянула, чтобы не передумать.
— До свидания, Джордж, — вымолвила я и пошла своей дорогой.
Я уходила от волшебного шанса обрести счастье всей жизни, потому что страшилась своей огромной любви, той бездны чувств. Уходила от удивительного человека, который любил меня и заставлял смеяться, уходила от надежд на семью, улетала от единственного по-настоящему близкого мне места на земле. Я многие годы стерегла свой покой, не позволяя потенциальным обидчикам лезть в душу, но вот я расслабилась и разбила свое сердце.
Я не оборачивалась. Джордж, глядя мне в спину, не мог видеть моих слез. Я так долго собирала их в своей чаше, теперь они переливались через край и самовольно скатывались по щекам.
Все, что ни делается, к лучшему. Тысячу раз уже сказала. Я и правда рада, что теперь в Шофраре. Мне нравится работа. Громадная стройка, надо только гордиться, что меня призвали воплотить в жизнь такой объемный, сложный проект. Мне нравился здешний ослепительный пейзаж, жесткое солнце, пробирала живительная дрожь от завывания муэдзина.
Шофрар для меня край света, никогда еще не приходилось заезжать так далеко. Маленькое процветающее государство, не отрицающее западный образ жизни, так что женщине даровано послабление. Могу самостоятельно водить автомобиль и жить в одиночестве. Меня поселили в типовом домике заводской сборки в рабочем поселке. Жизнь вне работы строго регламентирована. В поселке клуб, на уикэнд можно выехать за территорию нашего лагеря к морю, попить пива в пляжном… э… баре. Это все.
Я там не единственная женщина-инженер, наши коллеги в подавляющем большинстве мужчины. У меня не было недостатка в предложениях порезвиться или даже поработать на пару. Однако я предпочла ездить на пикники в большой компании. Меня просто мутило при мысли, что кто-то, кроме Джорджа, прикоснется ко мне. Ужасно тосковала о нем до острой, тянущей боли.
Мне физически не хватало его, но поговорить с ним хотелось еще больше. Не хватало блеска его веселых глаз, когда он, бывало, разыгрывал меня, его лукавой улыбки, он манил и притягивал, наперекор разделявшему нас пространству. Я грезила, что по окончании рабочего дня приду домой и застану его там: ноги на столе и пьет пиво. Хотелось спорить и смеяться вместе с ним. Не хватало моего друга. Возлюбленного.
Зуммер телефона был сдержанно-прозаичным. Даже противно.
Но у меня есть карьера. Я свирепо закручивала гайки. Нельзя сложить одно с другим, рискуя получить «неуд» от жизни. Под настроение присаживалась на стул и поглядывала на телефон, подумывая: не позвонить ли ему, услышать его голос. В такие минуты пальцы обычно зависали над клавишами, если я работала с электронной почтой. Что бы ни случалось, первое, что приходило в голову, — поделиться новостью с Джорджем.