Ухожу в монастырь!

Ольховская Анна Николаевна

– Сколько?! – едва не захлебнулась чаем Ника. – Ма-а-амс!

– Дщерь, не буянь, – улыбнулся Лешка. – Тебе действительно надо подкрепиться.

– Я тебе что, Винни-Пух, что ли? – буркнула дщерь. – Подкрепляться – его любимое занятие.

– Если хочешь, я прочту тебе краткую увлекательную лекцию о преобразовании потребляемой пищи в энергию, которая… Саш, ты чего?

Привлеченная возгласом мужа, я присмотрелась к подруге – та, только что гладившая по плечу дочку, сейчас сидела столбиком,

прикрыв глаза.

– Тише, – прошептала Ника, – тетя Саша опять слушает. Сейчас нельзя шуршать упаковкой и хрустеть печеньем, так что я…

– Пятеро, – тихий голос подруги показался криком. – На помощь той парочке в шлемах выслали еще пятерых. И тоже в шлемах.

– Ну, пока они дотелепают, – отмахнулся Лешка, – наши уже будут на месте.

– Только эти бегут на лыжах, – губы Сашенции дрогнули, – и они, кажется, гораздо ближе наших. И еще… Ох!

Она дернулась, словно от удара током, и зажала уши руками.

– Что, что такое? – всполошилась я, подавив инстинктивное желание кудахтнуть.

– Грохот! Я не успела перестроиться… Такое ощущение, что в голове граната взорвалась! Ч-черт! Я теперь как минимум час не смогу слышать далеко!

– Граната?! – кудахтанье уже клокотало где-то возле миндалин. – Там что, бой?

– Да нет. – Саша, болезненно сморщившись, массировала виски. – Это двигатели снегоходов заработали, причем сразу три.

– Охотники?

– Увы, нет. Очередная партия погони.

– Да они что, совсем с ума сошли?! – Лешка недоумевающе переводил взгляд с меня на Сашу. – За одним человеком высылают целую армию!

– Не забывай, он не совсем обычный человек!

– Да, я помню, но они ведь все в защитных шлемах! И явно вооружены, причем не водяными пистолетами!

– Никусь, – Саша жалобно посмотрела на мою дочь, – ты как? Отдохнула?

– Да, теть Саш, – кивнула та, с облегчением откладывая пачку печенья. – И подкрепилась, даже перекрепилась, так что теперь смогу помочь. Наверное.

– Наверное?!

– Я постараюсь, теть Саш! Вы только не давите на меня!

– Да я же и не…

– Вы мысленно давите.

– Понятно. – Я открыла дверцу джипа и выбралась наружу. – Давай, дочур, выходи. И папу с собой прихвати…

– Я что, чемодан, что ли? – проворчал папа. – Не надо меня хватать, я и сам передвигаться умею.

– Саша, а ты останься в машине. – Я остановила сунувшуюся было следом подругу.

– Но почему? Я ведь хочу знать…

– Во-первых, ты должна быть сейчас с дочерью, вряд ли действие транквилизатора будет долгим, а во-вторых, реально помочь ты все равно не сможешь – проблемы со слухом, а твое нервное напряжение отвлекает Нику.

– Да, но…

– Все, хорошая моя, мы пошли. Времени на спор нет. И не выходите, пожалуйста, из машины!

– Пошли? Но

куда пошли? Туда, в лес, что ли?

– Сашка, не тупи! В какой лес? Мы просто отойдем подальше от машины, чтобы Нику ничто не отвлекало.

– Ну хорошо, – нехотя кивнула подруга, а потом вдруг вцепилась в мою руку раскаленными ладошками и умоляюще прошептала: – Анетка, вы… ты…

– Даже не сомневайся, – улыбнулась я. – Мы справимся. Все будет хорошо.

Саша кивнула, вытерла сбежавшие из-под надзора слезинки и захлопнула дверцу джипа.

– Ну, доча, – повернулась я к стоявшей рядом с отцом Нике, – где у нас разместится командный пункт?

– Мне все равно.

– Тогда в глубокий снег не пойдем, давай туда, немного вперед по дороге. Ты сама определяй, где тебе не будет мешать Саша.

Мы отошли от джипа метров на двадцать, прежде чем Ника сказала:

– Достаточно.

И закрыла глаза, мгновенно сосредоточившись. А мы с Лешкой заключили нашего странного, необычного, но такого родного ребенка в защитный круг любви.

И только этот круг помог Нике справиться.

Потому что Михар и Лхара, как оказалось, не смогли отыскать место, где затаились Новые. Да они и не искали особо, занявшись возвращением остальных Сильных, с трудом выходивших из-под чужого контроля.

Гомункулусы Менгеле быстро сообразили, кто помешал их планам, и, разозлившись, решили столкнуть лбами Нику и Кая – сами они не могли справиться с моей дочерью, силенок не хватало.

А вот Кай, по их мнению, казался более подходящей добычей.

И, объединившись, они ударили по его разуму.

И у них почти получилось…

Я впервые присутствовала при ментальном сражении, и могу сказать одно – ощущения не из приятных.

Казалось, все волосы на теле встали дыбом, наэлектризованные мощнейшим энергетическим полем. И источником этого поля была наша девочка, тоненькая хрупкая хохотушка Ника…

Совершенно неузнаваемая сейчас – лицо девочки словно повзрослело лет на десять, сжавшиеся в нитку губы, сосредоточенно сведенные брови, все отчетливее проступающая синева под глазами и все сильнее бледнеющее лицо…

Материнский инстинкт сорвал голос, пытаясь докричаться до меня, заставить схватить дочь в охапку и прервать этот жуткий бой. Обнять, укрыть, защитить – она ведь совсем маленькая еще, ей всего лишь десять лет! Ей в куклы играть надо, а она…

А она отчаянно сражалась за жизнь абсолютно чужих ей мужчины и мальчика.

Из последних сил. Последние минут двадцать мы с Лешкой держали дочь на руках – стоять она уже не могла.

А потом все кончилось. Резко и неожиданно.

Опушенные длинными темными ресницами глаза нашего ребенка вдруг распахнулись, и Ника устало улыбнулась: