Уик-энд Остермана
Шрифт:
– Теперь я знаю, что вы сумасшедший. Вы просто не представляете, что такое Сэддл-Вэлли. Незнакомцев, праздно шатающихся по округе, там быстро выдворяют из города. Мы попросту станем удобной мишенью…
Фоссет улыбнулся.
– В данный момент мы располагаем в Сэддл-Вэлли тринадцатью агентами. Все тринадцать – местные жители.
– Господи помилуй! – пробормотал Таннер. – Грядет год тысяча девятьсот восемьдесят четвертый? [6]
– Время, в которое мы живем, тоже
6
См. роман Дж. Оруэлла «1984».
– В конце концов, у меня нет выбора, я правильно вас понял? – Таннер указал на магнитофон и лежащую рядом папку с документом, который он только что подписал. – Теперь я у вас на крючке.
– По-моему, вы склонны слишком драматизировать происходящее.
– Нет, напротив, я реально смотрю на вещи… Мне придется выполнить все, что вы от меня потребуете. Единственная альтернатива – исчезнуть… Но тогда вы станете за мной охотиться, вы и – если все, что вы сказали, правда, – эта «Омега».
Фоссет встретил взгляд Таннера без тени смущения. Журналист правильно понял ситуацию, и Фоссета это устраивало.
– Только шесть дней, – с улыбкой произнес Фоссет. – Всего шесть дней, а впереди целая жизнь.
Понедельник, восемь часов вечера
Полет из аэропорта Даллас в Ньюарк был как кошмарный сон. Таннер не чувствовал усталости. Он видел перед собой то холодные пронизывающие глаза Лоренса Фоссета, устремленные на него поверх вращающихся катушек магнитофона, то лица Лейлы и Берни Остерман, Дика и Джинни Тримейн, Джо и Бетти Кардоун. В ушах звучал бесстрастный голос Фоссета, задающий одни и те же вопросы. Голос становился все громче и громче.
Он прилетит в Ньюарк, и этот кошмар кончится. Он просто передал Лоренсу Фоссету подготовленный проект и подписал недостающие страницы отчета…
Увы! Но это было не так.
Час езды от Ньюарка до Сэддл-Вэлли прошел в молчании: таксист понял настроение пассажира, который без конца курил и даже не ответил на традиционный вопрос, как прошел полет.
Взгляд Таннера уперся в указатель, выхваченный из темноты светом автомобильных фар:
Сэддл-Вэлли Инкорпорейтед
1862
ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ!
Надпись промелькнула, оставив в мозгу саднящее: «Кусок кожи». Невероятно!
Через десять минут такси остановилось перед его домом. Он вышел и рассеянно протянул водителю деньги.
– Спасибо, мистер Таннер, – сказал тот.
– Что? Что вы сказали?! – стряхивая оцепенение, встревоженно произнес Таннер.
– Я сказал: «Спасибо, мистер Таннер».
Таннер рванулся вперед и, схватившись за ручку передней дверцы, резко дернул ее на себя.
– Откуда тебе известно мое имя? Отвечай быстро, откуда ты знаешь мое имя? – На лбу его выступили
«Ненормальный», – решил таксист и незаметно нашарил левой рукой тонкую свинцовую трубку, которая всегда лежала у него под сиденьем.
– Послушай, Мак, – миролюбиво сказал он, зажав покрепче трубку, – если ты не хочешь, чтобы люди знали твое имя, убери табличку со своих ворот.
Таннер попятился и оглянулся. На лужайке перед домом стоял металлический столб, с поперечины которого на цепи свисала лампа. Над ней в отблесках света была хорошо видна табличка:
Джон и Элис Таннер, Орчед-Драйв, 22.
Он тысячу раз смотрел и на эту лампу, и на надпись на столбе: «Джон и Элис Таннер, Орчед-Драйв, 22». Однако сейчас ему казалось, что он видит ее впервые.
– Прости, парень. Я немного устал сегодня. Плохо переношу самолет.
Поднимая стекло, водитель едко заметил:
– Значит, вам нужно ездить поездом, мистер. Или ходить пешком!
Такси с ревом рванулось с места, а Таннер повернулся к своему дому. Дверь отворилась. Навстречу ему, радостно лая, выскочила собака. На пороге, в полосе света, стояла Элис и улыбалась.
Вторник, половина четвертого утра по калифорнийскому времени
Белый французский телефон с приглушенным звонком прозвонил уже раз пять. Сквозь сон Лейла подумала, что глупо было ставить его на стороне Берни: такой звонок никогда не будил его.
Она толкнула мужа локтем.
– Дорогой… Берни! Берни! Телефон…
– Что? – Остерман смущенно протер глаза. – Телефон? О, опять этот чертов телефон! Его совсем не слышно… – Он протянул руку и нащупал в темноте аппарат. – Да? Международный?.. Да… Да, это Бернард Остерман. – Он прикрыл рукой трубку, сел в кровати и повернулся к жене. – Который час?
Лейла включила настольную лампу и взглянула на часы.
– Господи! Еще только половина четвертого…
– Наверное, какой-нибудь идиот по поводу гавайского сериала. У них там сейчас нет и полуночи…
Берни замолчал, слушая голос телефонистки в трубке.
– Да-да, я жду… Это откуда-то издалека, дорогая… Если опять с Гавайев, то пусть сажают за машинку своего продюсера. С нас хватит. Не нужно было вообще браться за это дело… Да! – почти крикнул он в трубку. – Да. И, пожалуйста, побыстрее, хорошо?
– Помнишь, ты говорил, что хочешь увидеть эти острова, когда на тебе не будет военной формы?
Вопрос Лейлы остался без ответа.
– Я прошу прощения… Да-да, это Бернард Остерман, черт возьми! Да! Что? Да, спасибо!.. Здравствуйте! Я вас плохо слышу… Да, теперь лучше… Кто это? Кто?.. Что вы сказали?.. Кто вы? Назовите свое имя. Я вас не понимаю. Да, я слышал, что вы сказали, но я не понимаю… Послушайте! Эй, подождите! Я говорю, подождите!
Остерман резко спустил ноги с кровати. Одеяло упало на пол. Он застучал по рычагу телефона.