Уик-энд Остермана
Шрифт:
– Не могу с вами согласиться. Все увеселительные заведения закрываются не позже четырех утра.
– Ну, может быть, они остановились в отеле?
– Об этом мы скоро узнаем. При объявлении розыска отели и больницы проверяются в первую очередь.
Таннер совсем упал духом.
– А вы проверили близлежащие городки? Я знаю там несколько частных клубов…
– Мы тоже о них знаем и все проверим.
Таннер понимал, что должен что-нибудь придумать, чтобы дать время Фоссету восстановить контроль над ситуаций. Его люди сейчас все слышат. Они,
– А вы обыскали район, прилегающий к старому железнодорожному вокзалу? Это на Лесситер-роуд.
– Какого черта их понесло бы туда? Зачем?
– В среду я нашел там свою жену и детей. Я просто подумал, может быть…
Намек был понят.
– Я вам перезвоню, – рявкнул Маколифф. – Туда поедут наши люди.
Когда он повесил трубку, Элис спросила:
– Никаких следов?
– Нет… Ты должна отдохнуть, дорогая. Мне известно несколько мест – клубов, о которых полиция может не знать… Нужно позвонить туда. Я пойду в кухню, чтобы не разбудить детей.
Фоссет ответил сразу.
– Это Таннер. Вы знаете, что произошло?
– Да. Вы здорово выкрутились. Можем принять вас в штат.
– Нет уж, спасибо. Что вы собираетесь делать? Вы ведь не можете позволить, чтобы по всем штатам объявили розыск?
– Разумеется. Коул и Дженкинс находятся на связи. Они перехватят сообщение.
– А что потом?
– У нас есть несколько вариантов дальнейшего хода операции. Сейчас нет времени обсуждать их подробно. И, кроме того, мне очень нужна эта линия. Я буду ждать вашего звонка. Еще раз спасибо. – Фоссет повесил трубку.
– Позвонил в три места, – сообщил Таннер, возвратившись в гостиную. – Увы… Давай попробуем заснуть. Возможно, они заехали к друзьям и остались там ночевать. Ты же помнишь, мы сами так иногда поступали.
– Это было очень давно… – грустно вздохнула Элис.
Они легли и оба притворились, что спят. Громкое тиканье часов наполняло комнату. Наконец Таннер увидел, что жена заснула. Он закрыл глаза, чувствуя внутри пустоту и усталость…
В шесть сорок он услышал шум подъехавшей машины. Она остановилась у парадного. Таннер поднялся и быстро подошел к окну.
К дому размашисто шагал Маколифф. Он был один. Таннер вышел ему навстречу.
– Жена уснула. Я не хочу будить ее.
– Пусть себе спит, – угрюмо буркнул Маколифф. – Я ехал не к ней, а к вам.
– Что случилось?
– Кардоуны и Тримейны отравлены сильной дозой эфира. Мы обнаружили всех их без сознания в машине у дороги, ведущей на заброшенную станцию Лесситер. Теперь я должен выяснить, почему вы направили нас туда. Откуда вы знали?
Таннер ошеломленно смотрел на Маколиффа, не в силах вымолвить ни слова.
– Отвечайте!
– Но, видит бог, я ничего не знал! Ничего… Пока я жив, я никогда не забуду того, что произошло в эту среду… Думаю, что вы меня понимаете. Мысль об этой станции вдруг пришла мне в голову и… Клянусь вам, я ни о чем не знал!
– Выходит, это простое совпадение, да?
– Послушайте,
Маколифф продолжал смотреть на него с недоверием. Таннер бросился в наступление:
– Как это случилось? Что они говорят? Где они теперь?
– Их отвезли в больницу в Ридж-парк. Они пробудут там по крайней мере до завтрашнего утра.
– Но вы, должно быть, говорили с ними?
Маколифф рассказал, что, по словам Тримейна, они отъехали от дома Таннеров не более чем на полмили, когда увидели впереди красные огоньки задних фар стоявшего на обочине автомобиля, а рядом с ним человека, который сигналил им, прося остановиться. Это был хорошо одетый мужчина респектабельного вида. Он оказался не местным. Сказал, что приезжал навестить друзей и возвращается домой в Вестчестер, но по дороге у него забарахлил мотор. Тримейн предложил отвезти его назад, в дом его друзей. Мужчина согласился.
Это было последнее, что запомнили Тримейн и обе женщины. Кардоун все это время спал, поэтому не помнил ничего.
В машине Тримейна полиция обнаружила пустой баллончик из-под аэрозоля без всяких надписей. Его отдали на экспертизу, но Маколифф и без этого был уверен, что в баллончике находился эфир.
– Должно быть, это как-то связано с тем, что произошло в среду, – проговорил Таннер.
– Да, такой вывод напрашивается сам собой. Впрочем, любой, кто знаком с этой частью леса, знает, что район вокруг старой станции практически безлюден. Это, разумеется, стало известно и тем, кто прочел в газетах об инциденте с вашей семьей.
– Да, вероятно… Их тоже ограбили?
– Деньги, бумажники и драгоценности на месте. Тримейн сказал, что у него пропали какие-то бумаги. Он был очень взволнован.
– Бумаги? – Таннер вспомнил, как адвокат возвращался за пиджаком и говорил, что там у него важные документы, которые могут ему понадобиться. – Он не сказал, какие это были бумаги?
– Нет. Он находился в состоянии близком к истерике. Из его слов трудно было что-то понять. Он лишь все время твердил: «Цюрих, Цюрих».
Джон затаил дыхание и, как его когда-то учили, до боли напряг мышцы живота, чтобы не выдать волнения. Это вполне в духе Тримейна – приехать, заранее выписав номера банковских счетов в Цюрихе, чтобы в случае опасности иметь их под рукой и без промедления воспользоваться ими. Маколифф все-таки заметил реакцию Таннера.
– Название этого города вам о чем-нибудь говорит? – быстро спросил он.
– Нет, а почему вы спрашиваете?
– Вы всегда отвечаете вопросом на вопрос?
– Да, и поэтому я позволю себе ответить подобным образом еще раз: это что, официальный допрос?
– Именно.
– Тогда скажу. Нет. Это название мне ни о чем не говорит. Я представления не имею, почему он его повторяет. Хотя тут нет ничего удивительного: фирма, в которой он служит, международная.
Маколифф разозлился и даже не пытался скрыть этого.