Уик-энд Остермана
Шрифт:
– Вы знали о Маколиффе?
– Нет, – ответил Дженкинс. – Даже не подозревали. Его легенда была просто идеальной. Фанатичный провинциальный полицейский, ветеран нью-йоркской полиции, «правый» до мозга костей. Если говорить честно, то первые подозрения о его возможной причастности зародились у нас, когда вы рассказали о том, что полицейская машина не остановилась на ваш сигнал из подвала. Ни одной патрульной машины поблизости не было. Маколифф позаботился об этом. Однако в своей машине он возил красную сигнальную лампу, которую при необходимости можно установить на крыше. Он кружил вокруг вашего дома в надежде выманить вас… Когда же он наконец прибыл сюда, нам показались
Таннер потянулся за сигаретой. Элис помогла ему прикурить.
– Кто убил того человека в роще?
– Маколифф. И не вините себя в его смерти. Маколифф убил бы его независимо от того, зажгли бы вы той ночью свет на кухне или нет. Он же отравил газом вашу семью в прошлую среду. Он использовал полицейское снаряжение для борьбы с массовыми беспорядками.
– А убитая собака в спальне моей дочери?
– Это уже Фоссет. Он решил усилить всеобщую панику, – отозвался Грувер. – Без пятнадцати два вам привезли лед и оставили прямо на крыльце у парадного. Вы все в это время были у бассейна. Фоссет взял лед и вошел в дом. Попав внутрь, он мог маневрировать – ведь он профессионал. Даже если бы вы обнаружили его, он мог бы сказать, что решил предпринять дополнительные меры предосторожности. Вы, разумеется, не стали бы с этим спорить… Ну и, конечно, Фоссет был тем человеком на дороге, который отравил Кардоунов и Тримейнов.
– Все было рассчитано на то, чтобы держать в панике не только нас, но и остальных. Мы не знали ни минуты покоя, подозревали всех и каждого… – сказала Элис и, посмотрев на мужа, тихо добавила: – Почему так случилось? Что мы друг другу говорили?
– Были моменты, когда мне казалось, что каждый из них выдал себя… Я был в этом абсолютно уверен.
– Вы ждали, что они себя выдадут, – сказал Грувер. – Вам мучительно хотелось этого. И учтите, что ваши друзья были очень напуганы. Фоссет поработал на славу. Он шантажировал их не только профессиональными грехами, но, самое главное, Цюрихом.
Таннер и Элис слушали, не перебивая.
– И это объясняет их действия в финале. Кардоун даже не поехал к больному отцу в Филадельфию. Он позвонил своему партнеру Беннету и назначил ему встречу. Он не захотел говорить о делах по телефону, так как боялся, что за его домом установлена слежка. И в то же время не хотел уезжать далеко от семьи. Они встретились в кафе, на шоссе номер пять… Кардоун рассказал Беннету о финансовых операциях в Цюрихе и предложил свою отставку, если тот поможет ему замять скандал. Замысел Кардоуна состоял в том, чтобы дать свидетельские показания органам правосудия в обмен на гарантии неприкосновенности.
– Тримейн сказал, что улетит сегодня утром…
– Самолетом «Люфтганза». Прямиком в Цюрих. Он хороший адвокат. Очень искушенный в решении подобного рода споров. Он собирался выйти из этой истории с минимальными потерями.
– Выходит, они оба – и каждый в отдельности – оставляли Берни одного расхлебывать эту кашу?
– Да, но у мистера и миссис Остерман были свои планы. Один из крупных парижских синдикатов дал согласие принять их долю капитала. Все, что для этого требовалось, это дать телеграмму французским адвокатам фирмы.
Таннер поднялся с дивана и,
«Это неизбежно, мистер Таннер. Безгрешных людей нет».
Он медленно повернулся к сидящим в креслах гостям.
– Остаются еще вопросы…
– Боюсь, что мы никогда не сможем дать вам исчерпывающих ответов, – сказал Дженкинс. – Вы будете обнаруживать несовпадения, противоречия – они породят сомнения. Появятся новые вопросы… Это самый тяжелый для вас момент. Прошедшие события слишком глубоко затронули вас лично. В течение пяти дней вы жили на пределе, в огромном напряжении, почти без сна… Фоссет рассчитывал и на это.
– Нет-нет, я не о том. Я имею в виду конкретные факты. Тогда, в подвале, на Лейле была брошь, которая светилась в темноте. И на стене вокруг нее не оказалось следов пуль… Ее мужа не было здесь, когда я находился в городе. Кто-то проколол шины моего автомобиля и пытался сбить меня… Встреча на станции Лесситер была моей идеей. Как Фоссет смог узнать о ней, если ни один из них не сообщал ему?.. Вы говорите, они не причастны? На чем основана ваша уверенность? Ведь вы не знали о Маколиффе? Откуда вам известно, что они не… – Джон Таннер остановился, поняв, какое обвинение собирался бросить в адрес своих ближайших друзей. Он посмотрел на Дженкинса, не сводившего с него глаз.
Дженкинс оказался прав. Вопросы возникали снова и снова. Многое в этой истории было чересчур личным.
Грувер подался вперед.
– Я попробую ответить вам. На мой взгляд, все достаточно просто. Фоссет и Маколифф работали в паре. Когда Фоссет покинул мотель, он забрал с собой всю аппаратуру и подслушивающие устройства. Когда вы уехали из дома и позвонили вашим друзьям, назначив встречу, он легко мог связаться по рации с Маколиффом и передать ему приказ уничтожить вас. После того как Маколифф сообщил ему о том, что не сумел этого сделать, Фоссет сам поехал на станцию. Достать автомобиль – не проблема, проколоть шины – тем более. Брошь миссис Остерман? Думаю, она надела ее случайно… Стена без пулевых отметин? Насколько я помню, ее расположение почти полностью исключает возможность прямого попадания.
– «Почти», «случайно»… О боже! – Таннер вернулся к дивану и неловко сел. Он взял руку жены. – Постойте… Вчера на кухне, когда я вышел закрыть зонты и попал под обстрел, Элис услышала странный диалог…
– Мы знаем, – мягко перебил его Дженкинс. – Ваша жена рассказала нам.
Элис посмотрела на Джона и кивнула. Глаза ее были печальными.
– Ваши друзья, Остерманы, удивительная пара, – продолжал Дженкинс. – Миссис Остерман видела, что ее муж хотел… должен был прийти вам на помощь. Он не мог просто так стоять и смотреть, как вас убивают… Они очень близки. Вчера она фактически разрешила ему рисковать за вас жизнью.
Джон Таннер закрыл глаза.
– Не думайте об этом, – сказал Дженкинс. Таннер посмотрел на Дженкинса и понял, что тот имел в виду.
Грувер поднялся со своего кресла. Это было сигналом для Дженкинса, который последовал за ним.
– Нам пора идти. Мы не хотим утомлять вас. Время еще будет. Мы всегда к вашим услугам… Да, кстати, это принадлежит вам. – Грувер полез в карман и вытащил оттуда конверт.
– Что это?
– Обязательство, которое Фоссет заставил вас подписать. Ваше согласие участвовать в операции. Даю вам честное слово, что магнитная запись этого разговора надежно похоронена в архивах. Навечно. Ради безопасности обеих сторон.