Уик-энд в деревне
Шрифт:
Женщина увидела Михаила и приказала овчаркам вернуться в дом. Те немедленно повиновались, проделав тот же маневр через форточку внизу двери, только в обратном направлении.
Михаил видел такое в американских фильмах и не думал, что в наших условиях кто-либо решится повторить подобную конструкцию. А ведь удобно! Собака может охранять не только двор, но и весь дом внутри.
– Калитка открыта, заходите! – пригласила женщина.
Михаил нажал на ручку и вошел во двор.
– Здравствуйте! Я следователь Гречка, звонил вам утром.
– Здравствуйте! Что
– Мне хотелось бы воспроизвести события того дня…
– Но папа никого не убивал!
– Я тоже верю в это. Но убийца воспользовался оружием вашего отца, значит, он побывал в доме, по крайней мере, дважды. Сначала взял ружье и ботинки, потом их вернул…
– Ружье и ботинки забрали.
– Я это знаю. Вы можете мне показать дом?
– Пожалуйста, если это так необходимо…
Михаил остановился за входной дверью и попросил показать замки. Их было два и оба открывались изнутри. Один из них можно было закрыть без ключа. Только как нейтрализовать собаку и проникнуть внутрь дома.
Михаил в сопровождении дочери Лунева обошел все помещения и убедился, что в дом, минуя входную дверь, не проникнешь. После этого осталось пройти путь через вторую калитку на заросший орешником склон, обойти недостроенный дом и выйти к тому окну в доме Ситника, через которое он был застрелен.
Здесь Михаил столкнулся с еще одной загадкой этого преступления. Зачем Ситник оказался в спальне охранников у самого окна, которое было единственным на первом этаже восточной стены дома?
Первое, что приходило в голову: Ситника позвали к этому окну, чтобы застрелить с улицы из-за кустов, с расстояния около четырех метров. И позвал человек, голос которого он знал и которому, безусловно, доверял… Это не мог быть Лунев.
Осталось догадаться, как преступник нейтрализовал собаку и затем открыл дверь.
Михаил не стал возвращаться к дому Лунева. Он уже попрощался с его дочерью. Нужно было обязательно встретиться с участковым, чтобы проинструктировать по поводу объявлений.
Милицейский участок все еще был закрыт. Это не сильно огорчило Михаила, так как он решил пообедать в местном кафе, а потом искупаться в море, чтобы легче перенести обратную дорогу в раскаленном автомобиле.
Кафе было почти пустым. В будний день мало приезжих, а те, кто здесь отдыхает, предпочитают другое заведение. Трое местных мужчин, пенсионного возраста, пили пиво.
Михаил выбрал место напротив окна, чтобы не пропустить появление участкового, и стал неторопливо есть.
Он увидел этих двух мальчишек еще на подходе к кафе. Беспризорники – сразу определил он. Парочка тихо вошла в зал и после секундного колебания направилась к Михаилу.
– Дяденька, дайте десять копеек – очень кушать хочется! Дай вам Бог здоровья! – запричитал один из них.
Интонации были жалостливые, но не естественные. Артист этот мальчишка был неважный, но для Михаила это не имело значения. Он сам лишился родителей в двенадцать лет по воле нелепого случая, пьяный водитель перевернул грузовик с пассажирами, и болезненно переживал каждую встречу с детьми беспризорниками и попрошайками.
– Я могу вам дать и больше, но где гарантия, что вы купите еду, а не сигареты?
– Век свободы не видать! Вот вам крест!
Мальчишка начал истово креститься. Другой робко повторял движения компаньона.
– Нет! Сделаем так. Берите подносы и выбирайте себе еду, а я заплачу. Идет?!
– Идет! – ответил предводитель без особого энтузиазма.
А другой уже побежал к раздаче.
– Вы куда! Не трогай! Деньги есть?! – запричитала на раздаче тетка в застиранном халате.
– Я заплачу за них! – успокоил раздатчицу Михаил.
– Можно два компота?
– Можно! И возьмите творог и гуляш, – добавил Михаил, когда увидел, что мальчишки ограничились компотом и булками.
– Хватит им! Они здесь не голодуют! – решила остепенить Михаила кассирша.
Михаил оставил ее замечание без внимания. Ребята поколебались и уселись за стол Михаила напротив. Коротко стриженные русоволосые головы, шоколадные от загара до корней волос, уткнулись в тарелки. Шелушащиеся руки, с черной каемкой вокруг ногтей, деловито орудовали ложками. Ребята ели без вилок.
– Сколько вам лет?
– Мне девять, а ему десять, – ответил бойкий.
– Почему вы не в детдоме? Где ваши родители?
– С интерната мы сбежали. Обслуга ворует по черному, и старшие обижают…
– Где же вы живете?
– Сейчас тепло, можно ночевать под лодками. Еще здесь много домов недостроенных… Отдыхающие подают хорошо.
– А зимой?!
– Подадимся в город. У нас там подвал есть классный, теплый и сухой. Он закрытый. Иногда там бывают сантехники, но это очень редко…
– Как вы в него попадаете, если он закрытый?
– А через форточку…
– Ребята, только между нами, здесь вам никто не предлагал залезть в дом через форточку?
– Не! Мы не воруем! Мы честные нищие…
– Я не о воровстве? Может же человек потерять ключ от двери и попросить залезть через форточку, чтобы открыть дверь изнутри…
– Не, мы такого не делали.
– Может, слышали кто из ваших знакомых, таких же мальчишек…
– Не, такого не слыхали.
В этот момент мальчишки дружно повернули головы. В кафе вошла девочка в выгоревшем цветастом сарафане. Она также была загорелой до черноты, что в сочетании с волосами цвета воронова крыла и такими же глазами, делало ее похожей на мулатку.
– Вы ее знаете?
– Это Гала? Была в нашей компании, но потом забурела и отбилась… Мы ее считай, дней десять не видели.
– Что значит, забурела?
– А вы не знаете?! Деньги у нее большие вдруг появились…
– Ну, она девочка…
– Не, не это! Она еще не трахается.
Гала набрала на поднос еду на раздаче, заплатила бумажными деньгами и ушла в дальний конец кафе.
Михаил за беседой с беспризорниками чуть не прозевал участкового. Тот только появился и сразу же собрался уезжать, для чего пытался остановить попутную машину.