Уильям и Кейт. Love story
Шрифт:
Соблюдая внешние формальности, он, конечно, рассмотрел и другие варианты, но остановил свой выбор на небольшом прибрежном городе, в котором, как он надеялся, ему будет предоставлено больше самостоятельности, чем в любом южном университете. В то же время Кейт Миддлтон с нетерпением ожидала новостей о своем удачном поступлении. Так же как и Уильям, она твердо решила следовать по своему собственному пути, и путь этот привел ее к встрече с принцем, о котором она мечтала.
ГЛАВА 6
ИДОЛ ПОДРОСТКОВ
Мой отец всегда учил меня относиться ко всем людям как к равным. Я всегда так поступала и надеюсь, что Уильям с Гарри будут делать так же.
Никакого особого значения этой поездке не придавали. Это были обычные семейные выходные, проведенные на лыжном курорте. Со дня смерти матери принцев Уильяма и Гарри прошло всего семь месяцев, и им особенно нужно было побыть рядом с отцом. Сведения о том, что три принца собираются посетить горы Британской Колумбии в Канаде и провести там четыре дня, проникли в прессу еще до того, как они отправились в путь.
Никто, в том числе и ближайшие советники принца Чарльза, не говоря уже о беспрестанно осаждавших их журналистах (в том числе и меня), не знал, как публика будет воспринимать эту троицу в дальнейшем. Чарльзу еще предстояло выслушать множество обвинений и порицаний от тех, кто прямо или намеками заявлял о его причастности к гибели принцессы Дианы.
Тем временем само упоминание его несчастных сыновей всегда встречалось с большим энтузиазмом, и публика считала своим долгом выражать свою признательность и скорбеть вместе с ними. В месяцы, последующие за гибелью их матери, принцы Уильям и Гарри были освобождены от слишком пристального внимания общественности. Невозможно было забыть их выдержку в день похорон в Вестминстерском аббатстве 6 сентября 1997 года, а также во время публичного поминовения, когда они постоянно находились рядом с плачущими посетителями и видели, как к дому Дианы в западном Лондоне, у Кенсингтонского дворца, тысячи незнакомых людей несут цветы. Уильям особенно стойко воспринимал все неизбежные трудности. По сравнению со своим братом Гарри, которому не исполнилось и тринадцати лет и который казался слишком хрупким, Уильям выглядел взрослым и очень самостоятельным. Легко было забыть о том, что на момент смерти матери он, по существу, тоже был мальчишкой. Теперь, когда до его шестнадцатого дня рождения оставалось еще три месяца, его возраст выдавала только подростковая стеснительность, с какой он неумело держался и краснел перед объективами камер.
Когда 24 марта 1998 года принц Уэльский с детьми приземлился в аэропорту Ванкувера, он не ожидал пышной встречи и не собирался долго общаться с журналистами. Возможно, он планировал ограничиться лишь краткой речью и бросить вечно голодным хищникам от прессы небольшую подачку в виде пары интервью. В конце концов, это была семейная поездка на отдых. Но как только они ступили на канадскую землю, так сразу стало ясно — одними интервью здесь не отделаться. Они неожиданно столкнулись с феноменом, который получил название «Вилли-мания».
Толпы возбужденных девочек-подростков уже несколько часов толпились у входа в аэропорт в надежде хотя бы одним глазком посмотреть на своего кумира. Они едва не сломали возведенные полицейскими ограждения, толкаясь, крича и размахивая плакатами, на которых были написаны различные лозунги и слова поддержки юному принцу Уильяму, вплоть до самых откровенных признаний. Зрелище это было впечатляющее, способное обескуражить и гораздо более опытного публичного деятеля. Такая истерия раньше сопровождала разве что группу «Битлз» в период ее расцвета, когда возбужденные поклонницы падали в обморок и их приходилось выносить из разгоряченной толпы, не помнящей себя от возбуждения.
Такого я, как королевский журналист, еще не видел. Даже ажиотаж, сопровождавший поездки Дианы, не шел ни в какое сравнение с этим массовым проявлением подросткового обожания. Всего нас в группе сопровождения — фотографов, журналистов и телевизионщиков — было человек тридцать. Говоря по правде, событие застало нас врасплох, но такой ажиотаж для работы — это настоящая мечта. Мои
Рождение нового героя происходило не без осложнений. Пока по нашим журналистским венам растекался адреналин, было легко забыть, что Уильям — этот высокий, спортивный юноша — все еще остается подростком, тинейджером, на плечи которого возложен тяжкий груз ожиданий. Вся эта шумиха сильно действовала на него, и Уильям впал бы в крайнее замешательство, если бы не обладал целеустремленностью и не был готов продемонстрировать ее прессе и своим советникам.
Поначалу он изо всех сил пытался скрыть недоумение, с каким встречал неуемные проявления чрезвычайного интереса к своей персоне. Ему все это крайне не нравилось, как мы вскоре выяснили. Прибыв в Тихоокеанский космический центр, расположенный в центре города, он ожидал, что это будет частная беседа, но и там его ожидали тысяч пять вопящих поклонниц. Смерть матери придала Уильяму романтический ореол трагического героя в глазах многих легковозбудимых подростков. Сперва это приводило в недоумение как Гарри, так и самого Уильяма. Причем Гарри недоумевал прежде всего от того, что девчонки сходят с ума не от него. Уильям же просто приходил в ужас от такого поклонения.
«Посмотрите на него! У меня по всей стене расклеены плакаты с ним!» — кричала одна девушка. «Объявите национальный праздник, День Уильяма!» — восклицала другая. Бедный юноша не знал, в какую сторону ему отводить взгляд. Опустив глаза и с улыбкой, напоминающей улыбку его покойной матери, Уильям пытался сохранять невозмутимый вид. Уступив требованиям момента, он минут десять пожимал руки самым воодушевленным поклонницам, принимая от них разные подарки. За это время не раз извиняющаяся улыбка исчезала с его лица.
Один наблюдатель заметил, что молодой принц близок к тому, чтобы расплакаться. Я лично этого не замечал, хотя и находился неподалеку, но его напряжение ощущалось явно. Уильям хотел побыстрее зайти внутрь, и, когда ему с отцом это наконец-то удалось, напряжение это стало непереносимым. Он просто отказался идти дальше. Переубеждать его досталось озабоченному отцу, который со всей любезностью и дипломатичностью, на которые, как полагали некоторые, он был неспособен, уговорил раздраженного подростка не выходить из себя. Пока их новый агент по связям с общественностью Марк Болланд беспомощно крутился поблизости, у принца Чарльза с принцем Уильямом состоялся очень серьезный разговор. Позже задача по поиску компромиссов с разгоряченной прессой была возложена на Болланда. Но пыл девочек-подростков он охладить не мог. Он только повторял, что королевское семейство желает, чтобы освещение событий происходило «помягче, потише».
Вернувшись в Великобританию, Болланд обрел неожиданных сторонников в лице разнообразных комментаторов-пророков, вещавших из своих кабинетов в тысячах миль от места событий. Самопровозглашенные хранители спокойствия молодого принца старались сделать все возможное, чтобы понизить градус репортажей. Но чересчур возбужденный тон сообщений был не нашей виной — все это происходило на самом деле, мы ничего не нагнетали. Среди комментаторов выделялась автор статей в «Дейли экспресс» Мэри Кенни, которая утверждала, что мальчиков вывели на публику слишком рано после смерти их матери. Она писала: «Диану обожал весь мир. И ее ореол до сих пор окружает Уильяма и Гарри, которых повсюду воспринимают как сыновей Дианы. Но хотела бы сама Диана, если бы была жива, того, чтобы ее старший сын начинал выполнять королевские обязанности в таком юном возрасте?»