Уильям Шекспир метаморфозы образов любви
Шрифт:
Другими тремя внутренними последовательностями, являются: группа «Свадебных сонетов» («Marriage Sonnets») (1—18), группа сонетов «Поэт-соперник» («The Rival Poet») (77—86) и последовательность сонетов «Тёмная Леди» («Dark Lady») (127—154).
Краткий критический обзор сонета 101.
Карл Аткинс (Carl D. Atkins) отметил, что изучение биографического контекста стихотворений в последовательности Шекспира бессмысленно и что более продуктивнее следовало сосредоточено
(Atkins, Carl D., ed. (2007). Shakespeare's Sonnets: With Three Hundred Years of Commentary. Madison: Fairleigh Dickinson University Press. ISBN 978-0-8386-4163-7).
В условиях елизаветинской общественной культуры во время написания сонетов Шекспиром, английское слово «pencil» могло означать кисть, согласно мнениям ряда критиков, хотя оно также может означать стиль, или уровень мастерства в живописи, или «…реагент или средство, с помощью которого подрисовывается, очерчивается или подкрашивается что-либо».
С этим утверждением могу согласиться, но существенной поправкой, дело в том, что английское слово «pencil» означало «ретушь», «подтушёвка», что в тексте сонета это слово, при переводе является именем существительным, а не глаголом, как восприняла большая часть исследователей. Подобная тема мной уже рассматривалась ранее при переводе на русский сонета 127, где автор акцентировал внимание читателя на сопоставлении естественной красоты с «искусственной», при чрезмерном применении косметики, как женщинами, так и мужчинами при дворе.
Дандас описывал увлечение английских поэтов эпохи Возрождения живописью. В сонете 24, автор использовал образ художника или живописца для обозначения чересчур большое тщеславие. Где бард указывал на пределы художника, при его желании запечатлеть точный образ красоты, когда визуальный образ не в состоянии дать исчерпывающие знания о внутренней красоте человека:
________________
________________
«Mine eye hath play'd the painter and hath stell'd
Thy beauty's form in table of my heart» (24, 1-2).
«Мой взгляд играет (роль) живописца и всё ещё
Красивой вашей стати на ристалище моего сердца» (24, 1-2).
Сонет 101 основывается на той же философии, что ни художник, ни поэт никогда не смогут точно отразить правду о красоте любимого человека, так почему бы, просто промолчать об этом. Повествующий бард под фразой «ристалище моего сердца», имел ввиду, что его сердце является ристалищем его чувств.
Льюис Мерц (Louis Martz) расширил дискуссию,
(Martz, Louis (December 1998). «Sidney and Shakespeare at Sonnets». Moreana. Angers, France: Association Amici Thomae Mori, France. 35 (135—136): 151—170. ISSN 0047-8105).
Если, слово «окрашенный» определяется, как оттенок цвета, (Oxford English Dictionary, OED) для текстиля и одежды, в качестве ключевой метафоры, то концепции, ценности и мотивации, лежащие в основе английских законов о роскоши, приобретают правдоподобное значение. Метафора в паттерне при сравнении природы с красильщиком, в действительности являлась прямой ссылкой на работу красильщика в сонете 111:
________________
________________
«And almost thence my nature is subdu'd
To what it works in, like the dyer's hand» (111, 6-7).
«И почти отсюда моя сущность подчинена
Тому, с чем она работает, как рука красильщика» (111, 6-7).
В тоже время, в сонете 101, как и в своих других сонетах, Шекспир мог использовать тему при рассмотрении частного случая, в качестве ссылки на «обеспокоенность подражанием лучшему», которое определяло бы социальный статус покроя одежды и её цветовых оттенков при дворе.
Критический анализ трансформаций риторики сонетов 100-101.
Обратившись предыдущим сонетам из группы необычных сонетов, выделяющихся использованием приёмов литературной риторики, можно наблюдать изменяющийся тон повествования. Где в строках явственно отражалось настроение автора в момент их написания. Например, в сонете 100, поэт буквально спрашивает:
________________
________________
«Where art thou, Muse, that thou forget'st so long
To speak of that which gives thee all thy might»? (100, 1-2).
«Где мастерство твоё Муза, что так долго ты забываешь
Говорить о том, что всё твоё могущество даёт тебе»? (100, 1-2).
И затем повествующий бард, используя риторический приём, просит Музу искупить вину за праздно проведённое время и вернуться к нему:
«Return, forgetful Muse, and straight redeem
In gentle numbers time so idly spent» (100, 5-6).
«Вернись, забывчивая Муза, и откровенно искупи
В нежных числах времени, так праздно проведенных» (100, 5-6).