Уитни, любимая. Том 1
Шрифт:
К чему спорить с ним, убеждала она себя, если он все равно перевернет смысл ее слов так, как выгодно ему? Конечно, она отвечала на буйную, неукротимую страсть, которую так искусно возбуждал в ней Клейтон! Какая благовоспитанная, наивная, ничего не подозревающая девушка не отдастся новизне его умелых ласк?
Благовоспитанная… ничего не подозревающая… Господи, да половина самых прожженных кокеток в Европе, очевидно, пали жертвами его мастерства в любви! По сравнению с ним она не что иное, как невинный младенец!
— Ну что? — ехидно хмыкнул
Окажись в этот момент под рукой кинжал, Уитни, не раздумывая, вонзила бы его в грудь герцога. Но вместо этого пришлось довольствоваться единственным средством мести.
— Если я и отвечаю вам взаимностью, — начала она, усмехнувшись, — то этому можно дать очень простое объяснение, но оно вряд ли понравится вам. По правде говоря, я нахожу ваши интимные ласки не только отталкивающими, но и надоедливыми! И выношу их лишь потому, что представляю себя в объятиях Пола и… Нет! — вскрикнула она в панике, когда его пальцы с силой стиснули ее плечи.
Одним рывком он привлек ее к своей груди. Голова Уитни беспомощно откинулась назад, и, увидев, как сверкают его глаза, словно осколки льда, она задохнулась от ужаса.
— Я… я не то хотела сказать… я… — она попыталась пробормотать запоздалые извинения.
Но он уже терзал ее рот в жестоком, безжалостном поцелуе, раздвигая своими губами ее губы, пока они не приоткрылись под настойчивым непрерывным натиском. Когда Уитни попробовала вырваться, его рука опустилась на ее затылок, не давая пошевелить головой. Слезы боли и унижения жгли веки, но бесконечный, мучительный поцелуй все продолжался.
— Лгите кому угодно, включая и себя, — бешено прорычал Клейтон, чуть отстраняясь, — но никогда больше не смейте лгать мне! Понятно?
Он сильнее стиснул руки, словно подтверждая свое предостережение, и снова припал к ее губам, не давая дышать.
Уитни тщетно отбивалась, пытаясь втянуть в легкие хотя бы немного воздуха, чтобы ответить ему «да». Ребра, казалось, вот-вот треснут; Клейтон душил ее и с каждой минутой все больше приходил в ярость, не слыша ответа. Он, по-видимому, не сознавал в этот момент причины ее невольного молчания. Наконец Уитни нашла в себе силы и уперлась кулаками ему в грудь в бесплодной попытке немного отодвинуться. Чувствуя, что сейчас потеряет сознание, она поднимала руки до тех пор, пока пальцы не скользнули по их сомкнутым в поцелуе губам.
Она не поняла, что этот непроизвольный жест нежности заставил Клейтона резко разжать объятия, и начала огромными глотками пить живительный воздух.
— Склоняюсь перед вашим просвещенным мнением, — издевательски протянул он. — Это действительно было и «отталкивающим», и «надоедливым». Собственно говоря, трудно определить, кто из нас находит подобные ласки более отвратительными.
Это замечание причинило боль Уитни. Она гордо выпрямилась, встретив его холодный взгляд со всем безразличием, на которое только была способна.
— Но вы, кажется, не посчитали поцелуй настолько
Клейтон кипел от ярости! Утверждение Уитни, будто она представляет, что лежит в объятиях Севарина, когда Клейтон целует ее, привело его в неописуемое бешенство. На какой-то миг ему страстно захотелось затащить ее в беседку и овладеть ею тут же, на земле. С самого дня ее возвращения в Англию он проявлял необычайное терпение и старался мириться с ее выходками. Да, на полу беседки Уитни поймет глупость собственного поведения и получит давно заслуженный урок. К несчастью, она также научится ненавидеть его с силой, которая может не ослабеть и через много лет.
Клейтон намеренно дерзко изучал ее изящное стройное тело и классический профиль с безупречной, нежной, как лепестки камелии, кожей. На скулах выступили красные пятна. Уитни чувствовала, что он смотрит на нее. Солнечные лучи играли в темно-каштановых с рыжинкой волосах, превращая их в червонное золото. Она выглядела неотразимо-прекрасной в своем темно-розовом платье на фоне изумрудной травы — единственной розой в зеленом саду. Но в эту минуту ее красота лишь раздражала его, поскольку Уитни хладнокровно рассматривала свои отполированные ногти и даже не думала поднять голову и встретиться с ним взглядом.
Клейтон решил, что ее надо как следует проучить. Он вспомнил ее язвительное замечание относительно того, что его светлость не посчитал последний поцелуй достаточно отвратительным, чтобы отпустить ее домой. Хорошо, он так и сделает, но прежде покажет, что его страсть — дар, предназначенный для того, чтобы разделять его и наслаждаться, дар, который он может дать или отнять, когда и если пожелает. Сначала он заставит Уитни поцеловать его, ну а потом, сумев воспламенить в девушке желание, просто отстранится и покинет ее.
Только сейчас, словно не прошло нескольких минут с тех пор, как Уитни задала вопрос, Клейтон спокойно ответил:
— Собственно говоря, вы не правы. Достаточно соответствующего стимула, чтобы я отпустил вас.
Уитни мгновенно встрепенулась, сердце подпрыгнуло от радости, хотя здравый смысл предупреждал: тут должна крыться какая-то ловушка, уж слишком он надменен и уверен в себе, чтобы отказаться от идеи жениться на ней и просто оставить в покое.
— И какой именно стимул вы имеете в виду? — осторожно осведомилась она.
— Хочу получить поцелуй. Прощальный поцелуй, чтобы растопить лед сегодняшней встречи. И если я найду его достаточно удовлетворительным, предоставлю вам свободу. Только и всего.
— Что-то с трудом верится. Откуда вдруг столь внезапное решение?
— Давайте считать… что несколько последних… неприятных минут убедили меня в мудрости этой мысли. С другой стороны, — безразлично пожал плечами Клейтон, — мое великодушие тоже имеет цену.
«Цену? — радостно подумала Уитни. — Какая же это цена?! Избавиться от помолвки! Да ради этого я готова поцеловать даже лошадь!»