Укок. Битва Трех Царевен
Шрифт:
— Симорон, — возвестила она, — признает обмен. То есть это называется «Полочка желаний», или просто «Полочка». Ты даришь Симорону что-нибудь.
— Что?
— Да все что угодно! Не важно… важно сказать, что даришь. Ну вот, например:
О, Симорон любимый мой! Дарю тебе, отец родной: Сотню лягушек, крашенных хной, Тромбон из меди желтой литой, Двести коробок сушеных кикимор, Два миллиграмма счастия мира, Четыре фунта грецких орехов, Часа— Во! — выдохнула Ирка, успокоившись. — Видала, как мощно?!
— А… а зачем это? — робко спросила Людочка, отпивая немного пива из Иркиной бутылочки. — Это как… работает?
— Отлично! Смотри: ты виртуально даешь ему дары. Ну, типа, они все ему не нужны. Особенно «смысл жизни» — он же у каждого свой. А где-то, — глаза Ирки мечтательно вспыхнули, — в Акапулько, например, или в Гонолулу…
— Почему обязательно в Гонолулу?!
— Замри-умри-воскресни! Может, и в Нижних Кимрах, это не важно… Просто слово красивое! В общем, где-то на другом конце земного шарика тоже кто-то Симорону молится, по-своему, по-гонолульски, и тоже что-то дает. А ему, прикинь, позарез нужен смысл жизни… Может, там его, это… Хуан Маркос ищет.
— Габриель Гарсия Маркес, — механически поправила Людочка, иногда удивлявшая начитанностью. — Писатель такой.
— Да хоть Гуго-Жопаренция! — рассердилась подруга. — В общем, он тоже молится… И бац! В продаже есть Смысл Жизни. Строго на обмен. А у него, допустим, есть Принц. Который ему на фиг не нужен. И он, например, молится так:
На тебе, Симорон, мой мучачо, Два ведра фейхоа — с дачи, Коробку кесадии, ложку фахитос И целый пакетик хрустящих чипсов! Дарю тебе также Принца на блюде, Пусть он возьмет все, счастливый будет!— А откуда ты знаешь, что он именно ТАК молится?! — засомневалась девушка, украдкой стягивая чипсовую скорлупку с тарелки.
Ирка с сожалением поглядела сначала на мумию в саркофаге, за толстым стеклом, потом на Людочку.
— Знаешь, Людка… ты только не обижайся, но когда тебя похоронят, то верблюда к тебе в могилу не положат!
— Почему?!
— А потому, что ты его затрахаешь своим неверием. Даже на том свете! Короче, он молится, так и происходит обмен. Этот Мария Гарсонс… или как там?.. он пишет роман со смыслом, а ты получаешь Принца.
— Ладно, Ирка, уговорила. А что надо делать-то?
— Сочинять! — твердо сказала та. — Вот моешь пол и бормочешь:
Даю две тарелки воды поломойной, На три копейки жизни спокойной, Три помятых в пакете сливы, Баночку из-под острой оливы…— В общем, тут главное: четко соблюдать меры веса. Килограммы, фунты, ящики, кеги, коробки, пакеты или хотя бы горсточки, поняла? А то Симорон обидится и не примет дары. Он точность любит. Типа в рекламе по ящику: скока вешать в граммах?!
За окнами в небе хулиганило предзакатное солнце, стреляя огнедышащими, колкими зайчиками по окнам горожан. Две изрядно побитых жизнью девчонки, обе в застиранных халатах уборщиц и босые, сидели в помещении главного музейного хранилища
— Вот. Значит, с завтрашнего дня ты начнешь пополнять Симорон-полочку, — заключила Ирка приказным тоном. — Потом мы начнем рассыпание этих… лепестков. Розовых. Сиди, я сама открою! Этим я займусь, мать, не кипешись. Третье… так, а что третье? А третье — Жопа. Во!!!
— Ой… Ирка, а может, не надо?
Но подругу остановить было трудно. Она в буквальном смысле слова показала Людочке свои крепкие выпуклые ягодицы, обтянутые дешевыми китайскими трусами х/б, и вытащила оттуда сложенные вчетверо листки бумажки. Это, впрочем, Людочку не особо удивило: во-первых, она знала, что Ирка не брезгует проверять содержимое мусорных корзин (иногда она там находила свернутые в трубочку баксы с очень странным запахом!), а, во-вторых, трусы на самой Людочке были точно такие же.
— Вот, смотри. Нашла одну распечатку… прикольно! — Ирка разгладила бумажку на острой голой коленке. — Не, это не твой Хуан Маркес… это Коль де Риос какой-то.
— И что?
— А то! Трактат о Жопе де Вега называется. Не знаю, что такое «девега», но первое-то слово понятно! Вот, слушай:
«— Великие маги древности, — сказал он, — владели искусством изъяснения с помощью жопы.
— Как они это делали?
— Они сдвигали точку сборки в состояние сновидения и позволяли своему телу сновидения плыть по волнам мелодий своей жопы. Жопа каждого мага обладала своими, свойственными только ей тембром, высотой и частотой тона. Звуки, которые испускает жопа обычных людей, когда удаляет газы, на самом деле сопутствуют человеку всю жизнь, от рождения до самой смерти, и даже после нее. Древние маги обнаружили этот факт, когда им приходилось подолгу удерживать точку сборки в самом центре ануса. Чтобы уловить эти колебания, необходимо столь же совершенное „слышание“, сколь и совершенное „видение“, позволяющее уяснить истинную картину мира».
Прочитав, Ирка уставилась своими жгучими, как аджика, черными глазами на Людочку. Отхлебнула пива.
— Ты поняла?
— Не…
— Короче! У меня первый муж в преференас играл, каз-зел… Знаешь?
— Ну, ты рассказывала.
— Не сказала только, что козел законченный… Так вот, у них там в компании считалось, что пока нецелованная блондинка не посидит голой своей задницей на столе, за которым играют, никому удачи за этим столом не будет.
— О! Интересно. И что, посидела?!
— Посидела, — мрачно сообщила Ирка, видимо, сама огорчившаяся от некстати вызванных воспоминаний. — Потом я его с этой блондинкой в постели и застукала. Не только уже сто раз целованной, но и… в общем, неважно. Так вот. Значит, будем призывать Принца и вообще жизнь-малину своей… попочкой своей, вот чем!
— Это как?
— А так, как кот территорию метит, — весело сверкнула глазами Ирка. — Например…
— Ой! Ты что делаешь?!
Людочка с ужасом наблюдала, как ее подруга воровато стянула синие трусы на худые гладкие икры и, задрав халат, взгромоздилась на самое великое, самое дорогое и самое сакральное достояние института — саркофаг с Мумиешкой. Все-таки стекло над останками алтайской принцессы было пуленепробиваемым и не только выдерживало до пяти очередей из АКС-74 на расстоянии до пятнадцати метров, но и могло устоять под весом пятитонного грузовика. А вес у Ирки был, можно сказать, бараний. Та весело поболтала босыми ногами, сидя на саркофаге, взвизгнула фирменное симороновское «ТАК!!!» да соскочила, приказав властно: