Укороченный удар

Кобен Харлан

— Думаешь, я не в курсе? — взорвался парень.

— Тогда скажи ей правду.

На лице Дуэйна медленно прорезалась улыбка.

— Ты ничего не понимаешь.

— Так объясни.

Теннисист вертел в руках плейер: достал кассету, потом снова вложил.

— Ты утверждаешь: правда все исправит, а сам даже не представляешь, что это за правда. Говоришь: «Правда тебя освободит», а сам понятия об этой правде не имеешь. Майрон, правда не всегда дает свободу, а порой даже губит.

— Скрытность ни к чему хорошему не приведет.

— Приведет, если оставить

все как есть.

— Дуэйн, человека застрелили, это нельзя оставить как есть.

Ричвуд снова заткнул уши наушниками.

— Может, так было бы лучше.

Звенящая тишина.

Агент и подопечный буравили друг друга вызывающими взглядами. До Майрона доносились слабые отзвуки какой-то песни. Все, хватит молчать.

— Ты был там в ночь, когда убили Александра Кросса. В теннисном клубе с Суэйдом и Йеллером.

Очередной обмен испепеляющими взглядами. Томас Крейг прошел мимо Дуэйна с Майроном и встал у двери. Ракетки у него лежали в чем-то напоминающем походный мешок. Из коридора заглянул секьюрити с рацией.

— Пора, мистер Ричвуд, — кивнул он.

Дуэйн поднялся.

— Прости, — кивнул он Болитару. — Мне нужно на корт.

Он подошел к Крейгу. Томас вежливо улыбнулся, и Дуэйн ответил тем же. Какая учтивость! Глядя им вслед, Майрон несколько минут посидел в опустевшей раздевалке. Со стадиона послышались крики: игроков вывели из подтрибунных помещений.

Шоу начинается!

Болитар занял свое место в ложе. Во время матча — а именно в четвертом сете — он догадался, кто убил Валери Симпсон.

ГЛАВА 44

К приходу Майрона на трибунах арены имени Артура Эша не осталось свободных мест. Дуэйн и Томас Крейг продолжали разминку, по очереди бросали легкие свечи, чтобы соперник проработал удар над головой. Фанаты шумно общались, то и дело растягивая губы в улыбке на случай, если попадут в объектив камеры.

В ложах для особо почетных гостей стандартный набор знаменитостей: Джонни Карсон, Дэвид Динкинс, Рене Ричардс, Барбара Стрейзанд, Ивана Трамп.

Пользуясь случаем, к ложе Майрона спустился Джейк Кортер с сыном Джерардом.

— Ну как, с билетами проблем не возникло? — поинтересовался Болитар.

— Да, места отличные, — кивнул Кортер.

— Для моих друзей только самое лучшее!

— Да нет, я имел в виду твою ложу! Умник он и в Африке умник!

Поболтав с Джессикой, Кортеры ушли на свои места, которые иначе как замечательными и назвать было неловко. Болитар оглядел собравшихся. Знакомые все лица: сенатор Кросс со свитой, в которую затесался старый приятель его сына Грегори Кофилд. Фрэнк Эйк во вчерашнем велюровом костюме. Гангстер кивнул Майрону, но тот не ответил. Кеннет и Хелен ван Слайк тоже здесь — вот так сюрприз, чуть ли не в соседней ложе сидят! Спортивный агент постарался перехватить взгляд Хелен, но та старательно его отводила. Нед Тануэлл и команда (не путать с командой Гуффи, хотя подобная ассоциация очевидна) в обычной ложе «Найк». Сегодня по примеру миссис ван Слайк он всеми силами не замечал Майрона и вел себя куда менее активно.

— Сейчас

приду, — поднимаясь, бросила Джессика.

Болитар сел. Генри Хобман уже погрузился в обычный для матчей Дуэйна транс.

— Прекрати морочить парню голову! — процедил тренер. — Твоя работа — облегчать ему жизнь.

Майрон даже отвечать не стал.

Наконец появился Уин. Сегодня на нем розовая рубашка-поло с символикой какого-то гольф-клуба, ярко-зеленые брюки, белые ботинки, а на плечи накинут желтый свитер.

— Что за кутюрье тебя одевает? — в ужасе спросил Майрон.

— Это последний писк моды.

— По-моему, скорее вызов окружающему миру.

— Pardon moi, мсье Сен-Лоран! — покачал головой Локвуд, устраиваясь рядом. — Говорил сегодня с Дуэйном?

— Только приободрил, на победу настроил.

Вернувшись, Джессика расцеловала Уина в обе щеки.

— Спасибо! — прошептала она.

Финансовый консультант промолчал.

Зрители стоя прослушали гимн, а потом красивый с легким британским акцентом голос попросил почтить память великого Павла Менанси. Собравшиеся преклонили головы, стало тихо, лишь кто-то из женщин всхлипывал. Локвуд закатил глаза. Через две минуты началась игра.

Матч получился невероятный. Оба полуфиналиста предпочитали мощный теннис, но такой силищи не ожидал никто. Скорость была и вовсе космическая: нашей планете такая незнакома. Цифры на спидометре в углу площадки то и дело вызывали у зрителей восхищенное «О-о-о!». Долгие комбинации игроки не выстраивали, порой делали невынужденные ошибки, но куда чаще радовали фантастическими по красоте ударами.

Старое доброе сочетание «подача + выход к сетке» по скорости и мощи возвели как минимум в десятую степень. Дуэйн играл как одержимый: колотил ракеткой, будто мяч был его кровным врагом. Майрону казалось: оба спортсмена показывают все свое мастерство.

— Здорово же ты парня настроил! — подавшись вперед, прошептал Локвуд.

— От него Ванда ушла.

— А-а, тогда понятно… — кивнул Уин. — Наш друг сбросил оковы.

— Думаю, дело не в этом.

— Ну, тебе виднее.

Майрон промолчал: что толку говорить о цветах и оттенках с дальтоником.

Первый сет Дуэйн взял со счетом 6:2. Во втором дело дошло до тай-брейка, в котором сильнее оказался Томас Крейг.

— Ну, что ты узнал? — спросил Локвуд, когда начался третий сет.

Стараясь говорить как можно тише, Болитар вкратце изложил факты. В какой-то момент Ивана Трамп шикнула на него: тише, мол, мешаешь! Уин помахал ей рукой.

— Боже, как она мне нравится!

— Вернись с небес на землю…

Когда теннисисты менялись сторонами, Уин снова зашептал:

— Сначала нам казалось: Валери погибла, потому что знала нечто компрометирующее Павла Менанси, а сейчас выходит: она поплатилась за то, что стала свидетельницей гибели Александра Кросса.

— Ну, это только предположение.

Во время следующего перехода кто-то похлопал Майрона по плечу. Посмотрев назад и вниз, далеко вниз, он сильно удивился:

— Доктор Абрамсон!