Украденная беременность

Лактысева Лека

— Понимаешь, сам я готовить не умею — совсем. А ресторанная еда мне не нравится, такое ощущение всегда, будто она какая-то неживая.

— А как я готовлю, тебе нравится?

— Очень! — искренне похвалил Федор.

— Тогда предлагаю питаться в складчину, как студенты. Мне нетрудно на двоих приготовить.

— Никакой складчины! — возмутился и одновременно улыбнулся директор компании InSecT. — Или я не мужчина и не способен добыть мамонта? Продукты с меня!

— Договорились! — Фаина не считала себя сторонницей европейской модели, когда женщина

везде платит за себя сама и обижается, если ей подают пальто или открывают и придерживают дверь. — Тогда, может, прогуляемся после завтрака вместе в магазин? Заодно определимся с меню на обед и на ужин.

— Заметано, — согласился Лукьянов.

Фая строго придерживалась своего обещания, и с того дня Федора каждый вечер ждал вкусный свежий ужин.

***

Фаине тоже было приятно думать о прогулках и совместных ужинах с Лукьяновым, однако куда больше ее душу грело другое воспоминание.

…Чтобы не сидеть безвылазно в спальне, где у нее имелось специально оборудованное и очень комфортное рабочее место, женщина приноровилась выполнять некоторые несложные этапы работы над заказами в гостиной, в кресле, подле которого стоял журнальный столик. В один из выходных дней туда заглянул Федор:

— Работаешь или серфишь в сети? — поинтересовался нейтрально.

— Довожу до ума один проект. Осталось кое-чего по мелочам, завтра-послезавтра планирую сдать, — отозвалась Фифа.

— Не помешаю, если посижу тут с тобой?

— Ничуть.

Мужчина благодарно улыбнулся и устроился в соседнем кресле с планшетом на коленях. Некоторое время оба пытались смотреть каждый в свой монитор, но долго сидеть в тишине у них не получилось: Федор то и дело соскальзывал взглядом на сидящую поблизости молодую женщину, зависал то на ее золотистой косе, перекинутой через левое плечо, то на круглых коленках, обтянутых легинсами бледно-синего цвета, то на порхающих над клавиатурой пальчиках…

Молодая женщина, разумеется, чувствовала внимание Лукьянова, но, слегка нахмурив аккуратные прямые брови, упрямо пыталась игнорировать его взгляды и вздохи. Завершив самый сложный этап из намеченных, то ли сдалась, то ли смилостивилась и оторвала глаза от ноутбука:

— Ну, вот, дальше совсем просто, — сообщила бодрым тоном.

— Все еще дорабатываешь сайт для центра детского досуга и творчества? — удивил ее Федор тем, что помнит их давний разговор.

— Нет, тот заказ я уже сдала, теперь вот взяла кое-что попроще. Вообще, не хочу сейчас браться за сложные и длительные проекты, ведь через пару месяцев мне в декретный отпуск идти…

— Кстати, все хотел поинтересоваться, да к слову не пришлось, — Лукьянов отложил планшет и полностью развернулся к собеседнице, — какой у тебя был дипломный проект?

— О! Эта была та еще задачка, — хмыкнула Фая, — я разрабатывала адаптивный дизайн интерфейса для стандартных CRM.

— Насколько понимаю, ты с этой задачей справилась, — заметил Федор, и в глазах его вспыхнул неподдельный интерес человека, влюбленного в свое дело. — Хотелось бы взглянуть на твою разработку.

— Сейчас

покажу, — тут же согласилась Фифа.

Она свернула окно с незавершенным проектом, отыскала и открыла папку под названием «диплом» и поставила ноутбук на столик так, чтобы Федор тоже мог видеть экран. Несколько минут они обсуждали технические моменты. Человеку со стороны эта беседа показалась бы разговором на птичьем языке, но сами собеседники понимали друг друга прекрасно.

— Очень красивое решение, — заявил, наконец, Федор. — С этим проектом ты вполне могла подать резюме в нашу компанию: мы приняли бы тебя без разговоров! Я, конечно, не Марк Цукерберг, и масштабы у InSecT куда скромнее, но в профессиональном плане ты бы встала на ступень-другую выше, чем сейчас.

— Я подавала, — усмехнулась Фифа.

— И твою кандидатуру отвергли?

— Как видишь…

— А кто тебя собеседовал?

— Егорьев, — назвала женщина фамилию человека, похоронившего ее амбициозные планы по трудоустройству.

— Понятно… Он у нас уже не работает. Пожалуй, нужно будет пересмотреть заявки всех соискателей, которым он отказал. А ты… не хотела бы войти в штат моих сотрудников?

— Может, со временем, — неуверенно проговорила Фая. — Точно не раньше, чем на свет появится малыш.

Женщина невольно положила одну ладонь на свой округлившийся животик, другой, выгибаясь и невольно морщась, потерла чуть затекшую поясницу. Глаза Федора потеплели, он открыл рот, чтобы предложить свою помощь, но тут Фаина схватилась за живот второй рукой и громко ойкнула…

— Что?! — испугался Лукьянов. — Тебе больно? Где?

— Нет, не больно… Ребеночек зашевелился, и я это почувствовала — впервые!

Фая переместила ладонь чуть вниз и вновь прислушалась к своим ощущениям.

— Вот! Точно! Опять толкается! — сообщила восторженно.

В этот момент Федор вдруг понял разом всех нищих и голодных, которые смотрят через витрину на румяную буханку хлеба и не могут насмотреться. Он почувствовал себя таким же нищим, ведь рядом сидела женщина, которая уже поселилась в его сердце, и говорила о том, что в ее чреве шевелится его ребенок, а он… он не смел прикоснуться к ней.

Лукьянов не мог ничего: ни положить по-хозяйски руку на ее животик, ни прижаться к нему щекой или губами… Желание ощутить движение маленькой жизни было так велико, что у мужчины защипало в глазах. Он невольно снял и отложил в сторону очки, сжал зубы и задержал дыхание, пытаясь унять взбрыкнувшее и сорвавшееся в галоп сердцебиение…

— Это чудесно, — выдавил сквозь стиснутое спазмом горло. — Я разделяю твою радость, Фая.

Фаина всегда была чуткой и наблюдательной. И даже в эту минуту, когда все ее внимание было приковано к внутренним ощущениям, она все же сумела заметить и понять все, что происходит с мужчиной, который сидел рядом.

Она первая потянулась к нему, взяла за руку, предложила, чуть смущаясь:

— Хочешь послушать?

— Да… — выдохнул Федор, соскользнул со своего кресла и опустился перед Фифой на колени.