Украденная беременность
Шрифт:
Он вдруг совсем разучился говорить, но слов и не требовалось: Фая просто взяла его ладонь и прижала к своему животику.
— Погоди, сейчас, наверное, снова зашевелится, — шепнула едва слышно, словно боясь спугнуть то ли будущего ребенка, то ли его отца.
Малыш не подвел и почти сразу снова толкнулся — точно в центр мужской ладони.
— Давай, маленький, отпинай папочку, — засмеялась Фаина и этой шуткой удачно сняла напряжение и убила напрочь весь пафос момента.
— Интересно, это он ногой так? — пробормотал мужчина растроганно.
— Может,
— Я тоже, — кивнул Лукьянов, приблизил губы вплотную к тому месту, где ощутил движение, и обратился к ребенку: — я тоже постоянно думаю о тебе, маленький.
… Позднее Фая не единожды прокручивала в памяти, словно кино, этот чувствительный эпизод, и не могла понять, что ее умилило больше: восхищение Федора ее профессиональными навыками и талантами, или то, как прижимался мужчина ладонью к ее животу и — она это точно видела — с трудом сдерживал слезы.
Чем больше проходило времени, чем ближе она узнавала Лукьянова, тем яснее понимала, что приближается тот момент, когда она уже не решится сказать ему «нет», не сможет оттолкнуть, выбросить его из своей жизни.
Все в ней рвалось навстречу Федору и его чувствам — искренним и глубоким. И только разум все еще противился, паниковал, требовал не подпускать слишком близко мужчину, ведь рано или поздно он, как все мужчины, охладеет, отдалится, разлюбит, оставит ее одинокой и с разбитым сердцем…
Фае хотелось оторваться, отдалиться от Лукьянова хотя бы ненадолго, посмотреть на происходящее издалека и с холодной головой. Сегодня она позволила Федору приблизиться еще на шаг: согласилась, чтобы он поехал с ней на УЗИ, но сама уже придумала, как сделать, чтобы у нее появилось время на передышку.
Завтра она с ним поговорит…
33. Федор и Фаина
25 декабря 2015 года. Поселок Михалково
Вечер пятницы для Федора и Фаины был приятным во всех отношениях. Они вместе прогулялись по улочкам поселка, затем поужинали в гостиной перед экраном домашнего кинотеатра под запись концерта известного итальянского тенора Андреа Бочелли.
— Завтра предлагаю устроить чайную церемонию. Я помню, что обещал тебе это, — предложил Лукьянов. — Все будет строго по канонам!
— Здорово! — обрадовалась Фая. — Всегда было интересно, как это происходит. Мне, наверное, следует одеться как-то по-особенному?
— Если скажешь свой рост и размеры, завтра у тебя будет настоящее кимоно, — пообещал мужчина.
Фая тут же озвучила требуемые цифры. Примерить кимоно ей было не менее любопытно, чем приобщиться к традиционному китайскому чаепитию. После ужина она переместилась на диван, и Федор, убрав со стола посуду и загрузив ее в посудомоечную машину, пристроился рядом.
Момент показался Фаине вполне подходящим, чтобы сообщить Федору одну небольшую, как ей казалось, новость.
Бабушка Фифы жила в Калининграде, и сама Фая тоже выросла в этом красивом городе со своей особенной атмосферой и богатым историческим наследием. Даже в студенческие годы девушка всегда отправлялась на новогодние каникулы в родной город.
Исключением стали лишь три года из четырех, что посвятила Филимонова своему бывшему мужу и попыткам создать нормальную семью. Однако, когда стало ясно, что здоровые супружеские отношения со Славиком построить не получится, Фая снова вернулась к привычке встречать Новый год с бабушкой. Иногда к ним присоединялся и отец Фифы, подполковник Лазарев, который тоже всегда старался освободить хотя бы три-четыре дня в конце декабря и провести их с семьей.
— Федор, я хотела поделиться с тобой некоторыми своими планами на ближайшее время, — заговорила Фаина.
— Слушаю тебя внимательно, — мягко улыбнулся ничего не подозревающий мужчина.
— Не помню, рассказывала я тебе или нет, но у меня есть бабушка, мама отца. Она живет в Калининграде. Обычно на Новый год я езжу к ней в гости.
Лукьянов, только что расслабленный и благодушный, мигом напрягся, помрачнел. Предчувствие подсказало мужчине: то, что он услышит дальше, ему вряд ли понравится.
А Фифа между тем продолжала:
— В следующем году, когда родится ребенок, поехать к бабушке я не смогу. Да и потом еще года два-три дальние поездки с малышом лучше не затевать. Но в этот раз мне хотелось бы ее повидать.
Фая прервалась, чтобы перевести дыхание и вопросительно глянула на Федора. Она догадывалась, что мужчина не слишком обрадуется, когда узнает о ее решении, и теперь убедилась, что была права: Лукьянов выглядел растерянным и оглушенным.
— Значит, ты со дня на день уезжаешь? — с трудом заставил он шевелиться свои ставшие непослушными губы.
— Точнее, улетаю. Я уже заказала онлайн билеты на двадцать восьмое декабря.
— На двадцать восьмое декабря. Она говорила родителям, чтобы они не брали билеты на двадцать восьмое декабря. Говорила… — Федор резко поднялся с дивана и торопливо, но как-то неровно пошел к выходу из гостиной.
«Нет, — донеслось до замершей в недоумении Фифы из-за закрывающейся двери. — Нет!.. Опять… Только не это!»
«Ох! Неужели снова приступ? И причем тут двадцать восьмое число?» — Фаина вскочила и поспешила вслед за Лукьяновым. Она хотела получить объяснения происходящему, и к тому же опасалась оставлять мужчину одного в таком странном состоянии.
— Федор? — она выглянула в холл и обнаружила, что гостеприимный хозяин дома не дошел до своего кабинета, куда, видимо, направлялся, а вместо этого схватился за дверную ручку и медленно опускается на пол, будто у него подломились колени. — Федор! Федя-а!