Украденная семья

Дали Мила

— Юль, мне завтра с утра нужно отъехать по делам.

Слова Адама острым кинжалом вонзаются в уши, а взгляд точно пригвождает к глянцевому паркету. Не в офис он собирается и не к брату.

— К…куда поедешь? — несмело спрашиваю.

— Так, подписать пару контрактов.

Слезы сами выступают на глазах. Я тут же понимаю намеренья Лютольфа и они ничем добрым не закончатся. Адам не из тех людей кто прощает, а я не из тех, кто будет мириться с криминалом.

— Умоляю, не совершай месть. Не убивай Вадика. Накажи, побей,

только оставь ему жизнь…

Лютольф подозрительно щурится и впивается темными глазами, заставляя волноваться сильнее.

— Жалко бывшего? Он еще дорог тебе?!

Адам срывается, в его голосе я различаю ноты ревности. Собственнической энергии. Лютольф никогда не делится и за свое уничтожит любого.

— Нет, — твердо парирую. — Просто я не могу находиться в одном доме с мужчиной, зная, что его руки запачканы кровью!

— Пока в кровопролитие вдаешься только ты Юль. Не выдумывай. Ложись спать.

Недостаточно меня убеждают отговорки Лютольфа, но теперь я четко дала понять свое мнение и если Адам уважает меня, то не станет идти на преступление.

— Я же все равно узнаю и тогда сбегу. Вместе с Алиской. Ты нас не найдешь и будешь страдать до конца дней своих. Ясно?

— Конечно, в доме Раисы Николаевы вас не найду. Даже если спрячетесь в шкаф. Я выучил твою фантазию и могу предугадать поступки. Уймись Юль.

Я все равно с неким устрашением поглядываю на невозмутимого Лютольфа, для подтверждения позиции укладываюсь с края постели, натягиваю одеяло по самую шею и отворачиваюсь.

Адам не настаивает, спокойно щелкает кнопкой бра, выключая свет.

Полночи прислушиваюсь к ровному дыханию Лютольфа, медитирую в стенку напротив. Только спустя какое-то время засыпаю.

Я открываю глаза, когда в комнате уже светло. Потягиваюсь, шарю рукой на противоположной стороне кровати, но Адам, кажется, умчал еще с первыми лучами солнца. Говорят утро вечера мудренее, не знаю, правда или нет, но настроение от чего-то у меня великолепное. Ведь на часах почти одиннадцать и никуда не надо идти.

Встряхиваюсь и лениво усаживаюсь. В удивлении хлопаю глазами, замечая на столике роскошный презент.

— Вот это букетище…

Остатки сна как рукой снимает. Вся заинтригованная поднимаюсь с кровати и подхожу ближе. Лютольф подарил мне охапку ароматных пионов, таких нежных, розовых, что хочется с наслаждением вдыхать и вдыхать.

И почему я не услышала, когда их сюда ставили? Стало быть, Хельга постаралась. Только она может, как призрак передвигаться по дому без единого звука. Рядом с цветами лежит бархатный футляр, он не из-под кольца, намного больше.

— Вау! — распахиваю коробочку.

Внутри Адам положил для меня колье. Изысканное, тонкой работы. Двумя пальчиками захватываю подарок и шагаю к зеркалу. Прикладываю колье к шее. Оно как невесомая паутинка с россыпью мелких прозрачных камней.

Бриллианты, наверное. Настоящие!

Это вам не шуточки. Деньжищ бешеных стоило… Такое и надевать страшно, с головой вырвут и своруют. Бандиты или кто похуже. Возвращаю украшение в футляр и прячу его под подушку, но продолжаю думать, что я королева, будто колье на мне.

А если откровенно, я человек творческий больше к духовному тянусь. Мне было бы приятней, когда Лютольф принес кофе в постель или стихотворение посвятил, дверь в машину открыл. Сам за парацетамолом сбегал, когда вдруг простыла.

Но Адам мужчина практичный, заземленный в материальных благах. Ему проще откупиться, чем петь мне серенаду под балконом. Не знаю доподлинно, сколько лет финансисту на вид старше тридцати и в таком возрасте уже не меняются. Мне придется смириться с некоторыми чертами Лютольфа и только крополька попытаться скорректировать мужчину.

Я выхожу из комнаты в ванную, умываюсь и собираюсь. Переодеваюсь в трикотажное платье, спускаюсь на первый этаж.

С радостью приветствую Алиску. После случившейся встречи с Вадиком Адам запретил нам несколько дней покидать дом. Дочь несказанно счастлива ведь не нужно вставать ни свет ни заря и ехать в садик.

Хельга на кухне гремит посудой, вежливо здоровается со мной и приносит кофе.

— Поначалу думала, что ты, Хельга, коварная и стервозная, как же я ошибалась. Кофе чудесный! — делаю глоток.

— А кто сказал, что это не так? Для меня главное, чтобы господин Лю… кхм… — вспоминает о присутствии Алиски, — Синицын был доволен. Ради семьи я готова на все.

— Мило.

Натягиваю улыбочку и начинаю корить себя за излишки откровений, в который раз подтверждая, что Хельга мне не подружка. Но порой очень хочется с кем-нибудь поговорить, пустить сплетню, обсудить Лютольфа и качественно перемыть ему кости.

Алиска уговаривает меня на игру в парикмахерскую. Сползаю с дивана и сажусь на пол. Дочь располагается позади, копошится в моих волосах, собирая из них жгутики, косички, вяжет узелки, скрепляя разноцветными заколками.

Малышка никак не может определиться, кого она хочет подстригать — людей или собачек, но тренируется на родной матери. Не исключаю, что представляет она вместо меня болонку. А я бы мечтала отправить Алису в медицинский, чтобы под старость лет не иметь проблем с врачами.

Спустя минут двадцать прическа «я упала с сеновала тормозила головой» почти готова, буду долго распутывать, но ради Алиски волос собственных не пожалею.

Внезапно и так неожиданно раздается звонок в дверь, раньше мне не приходилось его слышать, поэтому испуганно подскакиваю. Хельга, как назло, куда-то делась, а трель по ту сторону железного полотна все продолжается.

— Алиса, поднимись и запрись в своей комнате, — приказываю дочери.

— Нет, я не оставлю тебя здесь одну, — спорит.