Украденная жизнь
Шрифт:
— Не любит она его! Заладил, как попугай, одно и то же! А что ты сделал для того, чтобы она тебя полюбила? — снова закипел дед. — И потом. Сейчас не любит, а завтра полюбит. Женщины все одинаковые. Сережа, помоги мне спасти ее от этого упыря, а? — Степан Петрович понизил голос до заговорщического шёпота. — Я один не справлюсь. А если он ее обидит, я его и сам убью, но от этого ей то легче не будет. Нет, я его убью раньше. До того, как он это сделает. Пусть меня посадят, мне все равно не долго осталось, но Свету я спасу.
— Степан Петрович! — строго сказал Сергей. — Давайте пока никто никого убивать не будет и помирать
— И какой это первый пункт? — оживился старый журналист.
— Первый пункт — это сбор информации об этом Васе, — произнес Сергей.
— И где же мы ее будем собирать? — растерянно спросил дедушка Светы.
— Для этого есть специальные люди. Минуточку, — и юноша, вынув из кармана телефон, быстро набрал номер. Когда абонент ответил, он включил громкую связь и произнес:
— Здравствуйте, Георгий Петрович!
— Здравствуй, Сережа. Ты уже помирился со Светой? — поинтересовался Лукин.
— Еще нет.
— Что ты тогда делаешь у них в квартире?
— А Вы откуда это знаете? — удивился сын его шефа.
— Сережа, ну что ты все время задаешь глупые вопросы? — рассмеялся начальник службы безопасности.
— Да, точно. Что-то я тормознул. Георгий Петрович, нужна информация на одного перца. Василия… — он не успел закончить, как его перебил Лукин:
– …Юрьевича Стахова, тысяча девятьсот восьмидесятого года рождения, русского, одноклассника Светы Рябининой, ее бывшего и нынешнего кавалера! Я все правильно сказал?
— Георгий Петрович! У меня просто нет слов! — пораженно произнес Сергей. — Но скажите, как?
— Соблюдая строгость операции под кодовым названием «Граф Монте-Кристо» нами было установлено наблюдение за Светланой Рябининой. Согласно данным со скрытых видеокамер, которые мы установили в ее подъезде, позавчера, когда ты проводил ее домой и она сказала что тебя не любит, он встретился с ней в ее подъезде. Они просто побеседовали и, видимо, решили подняться в ее квартиру. Там он пробыл около тридцати минут, после чего с пафосом покинул ее. Далее, наружное наблюдение за ним зафиксировало его встречу в баре с некой Анжелой Игоревной Головко, ассистенткой кафедры Чубатого Анатолия Борисовича, и, по-совместительству, его любовницей. Она передала ему конверт, судя по всему, с деньгами. Нас это очень сильно заинтересовало, и мы взяли его в дальнейшую разработку. Более детальная информация не по телефону. Но скажу одно: и Света, и особенно ее дедушка — находятся в большой опасности.
— А как я могу узнать эту информацию? — встревоженно спросил Сергей.
— Очень просто. Приезжай на фирму к отцу, и зайди ко мне, — ответил Лукин. — Можешь захватить Степана Петровича. Здравствуйте, Степан Петрович! — громко поздоровался Лукин с дедушкой Светы.
— Здравствуете, хоть и не знаю с кем здороваюсь, — ответил тот ворчливо.
— Генерал-лейтенант ФСБ в отставке — Лукин Георгий Петрович. В настоящее время возглавляю службу безопасности фирмы отца Сергея.
— Вы сможете нам помочь? — спросил уже с надеждой старик, меняя гнев на милость.
— Мы уже помогаем, — уверенно сказал Лукин. — И, кстати, можете взять с собой и Свету, она все равно подслушивает на балконе.
— Ничего я не подслушиваю, — пробурчала,
— Если будет нужно для Вашей безопасности, то и в туалете поставим, — жестко сказал Лукин, а потом рассмеялся и добавил: — Но в этом нет никакой необходимости. На крыше соседнего дома, который напротив, установлена камера, которая снимает окна и балкон Вашей квартиры в режиме реального времени. На ней видно, как Вы уже полчаса подслушиваете разговор Вашего дедушки и Сергея.
— А что мне делать, если они обо мне говорят, а меня выгнали из кухни? — стала оправдываться она.
— Не знаю, может быть просто прислушаться к их советам? Сережа, наша дежурная машина у подъезда. Приезжайте! До встречи! — и Лукин отключился.
— Ничего себе у твоего папы возможности! — восхитился старый журналист поднимаясь и направляясь в прихожую. — Света, ты с нами?
— Конечно! Я должна все сама увидеть и услышать, — потом девушка замялась и сказала: — Сереж, ты это… извини меня, что я в последнее время в общении с тобой стерву включила. Даже и не знаю, что на меня нашло.
— Хорошо, — улыбнулся Сергей, — я подумаю над тем, как ты сможешь искупить свою вину.
— Все твои похотливые мысли написаны у тебя на лице. Прекращай, — рассмеялась она. — Ладно, бегу одеваться.
Когда они вышли из подъезда, их уже ждал черный внедорожник. Рядом с ним, опираясь на капот, стоял высокий крепкий человек, внешне чем-то похожий на Сергея.
— Здорово, племяш! — поприветствовал он юношу. — А это и есть знаменитая Света? Здравствуйте!
— Привет, дядя Леша! Света, Степан Петрович! Познакомьтесь, это Алексей Сергеевич. Мой дядя и старший брат моего папы, — представил его Сергей.
— Здравствуйте! — поздоровались дедушка и внучка, после чего Света с подозрением спросила:
— А чем это я знаменита?
— Тем, что похитили сердце моего племянника, — рассмеялся дядя Сергея, — но теперь и я вижу, что у него отличный вкус. Вы настоящая красавица, и, надеюсь, Ваш ум соответствует уровню Вашей красоты!
— Ничего я у него не похищала, оно само похитилось, — ответила девушка сварливо, — а что Вы имели ввиду говоря про ум?
— Если Вы действительно такая же умная, как и красивая, Вы обязательно ответите ему взаимностью. Мой племянник редких качеств молодой человек. Да Вы и сами уже наверное поняли, — уверенно произнес ее собеседник.
— Так разве сердцу прикажешь? — вздохнула Света.
— Да, это верно. Вот я и сам, по молодости, в такую дрянь влюбился, что чуть два раза своего родного брата на тот свет из-за нее не отправил. А закончилось все тем, что когда меня в армию забрали, чтобы не посадить, она меня сразу и бросила. Даже провожать на призывной пункт не пришла, — печально произнес дядя Сергея, погружаясь в болезненные воспоминания. — А когда я понял, что потерял всё: и ее, и брата, и семью, и хотел уже в петлю полезть, брат пришел меня провожать. Простил он меня. Всю жизнь я ему за это благодарен. После армии, к себе взял, помогает всё время и никогда этим не попрекает. А ведь мог вычеркнуть меня из своей жизни, отказаться, бросить и никто бы его не осудил.