Украденная жизнь
Шрифт:
— Даже так? — Света и Сергей переглянулись. — До свидания, Анжела Игоревна! — они попрощались и вышли из кабинета.
— Сереженька! Ты хоть понимаешь, что тут какая-то страшная тайна, — возбужденно начала говорить Света, — вот сердцем чую, что это связано: и с его карьерой, и с его женой! Ты слышал, что она говорила про «его бабу и то, что он сделал», процитировала девушка Анжелу.
— Согласен, нужно позвонить Георгию Петровичу!
На следующий день все снова собрались в кабинете отца Сергея для обсуждения собранной и полученной
— Итак, — начал начальник службы безопасности, — поговорим о делах наших скорбных.
— Все так плохо? — встревоженно спросила мама Сергея.
— И да, и нет. Сначала о плохом, — генерал взял бумаги из папки, — наши люди сообщают, что ведутся переговоры со всеми контрольными органами для того, чтобы они организовали проверки наших предприятий. Как мы и предполгали. Но часть чиновников прикормлены нами.
— И что, они откажут им? — поинтересовалась Света.
— Буду откровенен. Нет, не откажут, если те предложат очень большие суммы. С нашими чиновниками невозможно дружить, их можно только купить, да и то только до того времени, пока им не предложат больше. На нашей стороне тот факт, что мы им платим регулярно. В случае их нелояльности, мы им платить больше не будем. Поэтому, их жадность говорит о том, что для того, чтобы они наехали на нас, им нужно заплатить столько, чтобы компенсировать то, что они потеряют предав нас, — пояснил отец Сергея. — Опять же, нельзя сбрасывать со счетов то, что у нас в принципе все в порядке. Попытка что-то сфальсифицировать, им дорого обойдется.
— А что говорят наши люди в ФСБ и МВД? — спросил Сергей.
— Там все в порядке, наши люди тормозят сбор информации. Точнее, они выдали, что никакого компромата на нас нет. Теперь мы ждем, что поступит заказ на его фабрикацию. Вот если это произойдет, это очень нехороший признак. Это будет означать, что семейство Соломиных решило идти до конца. И тогда: либо они нас, либо мы их! — ответил генерал. — Поэтому нужно ускоряться. Очень уж меня заинтересовала информация, которую получили от любовницы Чубатого — Сергей и Света. Но пока мы думаем над тем, как ее разработать. В Сети ничего найти не удалось.
— Пока Вы думаете, я ее уже разработал, — вмешался неожиданно Степан Петрович, — эх молодежь! Без интернета ничего не можете сделать!
— Деда, — удивился Света, — ты что-то узнал? Но как и когда?
— Да я как только первый раз узнал, что к тебе этот урод пристает, так и стал его изучать. Ты не забыла, что я старый журналист? Так вот, я по-старинке, ножками да умением разговаривать, собрал кое-какую информацию, — и он раскрыл принесенную с собой папку: — Итак. Наведался я в тот двор, где когда-то жил Чубатый, пообщался со старушками на скамейке, угостил их кофе и пирожками из ближайшего фаст-фуда. Они мне мно-ого интересного рассказали!
— Что они могли рассказать, когда столько лет прошло? — усомнился отец Сергея.
— Там интересный двор, — пояснил дедушка Светы, — с одного края стоит ЦК-овский дом. Вокруг простые пятиэтажки. В них люди поколениями живут, и хорошо все помнят. С вашего дозволения, я продолжу. Итак, в одном дворе, но в разных домах, жили четыре человека. Трое ребят одногодок и одна девушка. Ребята — Савельев Андрей Иванович, Криворуков Афанасий Григорьевич и Чубатый Анатолий Борисович. Короче:
— Ничего себе, — только и смогла вымолвить Света.
— Так вот, старушки говорят, что была большая любовь у Андрея и Веры. А вот Чубатый сам был влюблен в Веру. Хотя, как мне шепнула одна из старушек, больше всего он любил звание зятя цековской фамилии. Вера была младше ребят на семь лет. Да, а знаете где учился Чубатый и его эти друзья?
— Как где? В нашем институте, — ответил Сергей.
— Да, Чубатый в вашем институте, а вот Андрей и Афанасий на биологическом факультете МГУ. Так вот, наведался я и туда.
— Как они тебя туда пустили? — удивилась Света.
— А я им удостоверение показал и сказал, что пишу историю о Чубатом, и его друзьях!
— И что ты узнал? — спросила внучка не скрывая искреннее любопытство.
— Там, к сожалению, ничего. Никого с тех пор не осталось, кто бы о них помнил. Но мне дали адрес старой лаборантки, которая уже на пенсии, я к ней и метнулся. Купил торт, цветы. Долго она меня пытала, не брачный ли я аферист? Показал ей удостоверение, долго объяснял, что к чему и она меня пустила. Вот она-то мне и поведала очень интересные вещи.
— Ну Степан Петрович! — восхитился генерал. — Не надоело на пенсии сидеть? Идите ко мне в службу безопасности!
— Я подумаю над Вашим предложением, так вот! — ответил дедушка Светы. — Она помнила этих ребят. Андрея и Афанасия. Особенно Андрея. Вот говорит, у кого была светлая голова. Их сразу заметил академик Федоров. Он работал над изучением какого-то гормона, который продлевал жизнь. Даже назвала его. Сейчас скажу как… — он порылся в бумагах, — вот! Хронолептин!
— Это что за гормон такой? — удивился отец Сергей. — Дорогая ты слышала о таком гормоне?
— Нет, никогда.
— Так работа эта была засекречена, — пояснил Степан Петрович, — кремлевские старцы не хотели ни с кем делиться такими секретами. Почти никто об этом гормоне не знал. Лаборантка просто работа с академиком, поэтому и слышала о нем. Так вот, этот академик своим приемником видел Андрея, тот стал его правой рукой. За год до того, как Андрей и Афанасий закончили учебу, академик умер. Естественно, что его лабораторию закрыли. Но ребята продолжали свои исследования, и даже, поговаривали, что сделали какой-то большой прорыв. Когда они закончили учебу, то подали документы в аспирантуру.
— И что? — спросил генерал.
— А ничего. В июне погиб Андрей, а августе погиб Афанасий, — задумчиво произнес Степан Петрович, — но и это еще не все.
— Ничего себе, — произнес Сергей, — один за другим? Это очень подозрительно! А что с их исследованиями?
— А вот это самое интересное! — усмехнулся дедушка. — Все материалы исследований, протоколы испытаний, планы, библиография… все бесследно исчезло. Считалось, что все погибло при пожаре, в котором сгорел Афанасий. А через три года Чубатый, неожиданно для всех, защищает кандидатскую диссертацию о гормональной регуляции возрастных изменений и открывает в ней новый гормон, регулирующий этот процесс. И догадайтесь, как он его назвал?