Украденное счастье
Шрифт:
– Не хочу, чтобы ты умер с голоду раньше, чем я тебе позволю. Можешь поесть, если кусок полезет в твою глотку, когда узнаешь, чем заплатила наша маленькая графиня за этот кусок хлеба для тебя.
У проголодавшегося к тому времени Андре тотчас пропало всякое желание есть.
– Что ты с ней сделал?!
– Ничего, что не доставило бы ей удовольствия, – вполне предсказуемо ответил Джек. – Всего лишь отдалась за кусок хлеба для тебя.
Андре молча посмотрел на него, на злую усмешку его
* * *
Выплакавшись и успокоившись, Элиза назло собственному бессилию попыталась подняться с постели. Голова кружилась, всё тело сотрясала дрожь.
– Мадам Элиза? – послышался ей шёпот из-за двери.
– Кто это? – проговорила хрипло девушка.
– Жан, мадам Элиза.
Девушка ахнула. Таща за собой как шлейф одеяло, она на дрожащих ногах добралась до двери и упала от бессилия на колени.
– Жан! Ты слышишь меня? Ты видел Андре? Ты знаешь, что с ним?
– Да что с ним может случиться, – пробурчал Жан. – Сидит себе в погребе.
Элиза охнула, но сообщение успокоило её.
– Ты можешь сказать ему, чтобы он не беспокоился обо мне?
– А с чего ему волноваться о вас? Он знает, что вы здесь.
Элиза не нашла что ответить. Она и понятия не имела, что думает о ней Жан.
– Скажи Джеку, что я голодна! – почти закричала девушка. – Пусть прикажет принести мне еды! Пусть сам принесёт мне поесть! Слышишь?! Так и передай ему!
Элиза не расслышала громких шагов за дверью, но услышала, как поворачивается ключ в замке и едва успела подняться на ноги и отойти от двери.
– К чему эти крики, мадам? Никто не забыл о вас! – заявил Джек с порога. – И почему вы не в постели? В вашем положении это было бы благоразумно.
– Какая забота о моём самочувствии! – язвительно заметила в ответ Элиза.
Джек чуть усмехнулся. Протянул ей свой халат.
– Могу я предложить вам одеться?
Элиза хотела проигнорировать предложенный ей мужской халат, но Джек был настойчив, и ей пришлось уступить.
– Ваша комната скоро будет готова. А вы тем временем могли бы написать письмо вашей тётушке. Леди Стэнтон, верно? Напишите ей, что остаётесь погостить здесь, – достал Джек письменные принадлежности из ящичка бюро.
– Что ты задумал? – едва держась на ногах, повернулась к нему девушка.
– Хочу насладиться вашим присутствием в моём доме.
– А если я тебе не верю?
– Вам придётся поверить мне, мадам. Выбора у вас нет, а выкуп я не попрошу, обещаю, – улыбнулся он.
– И как же ты заставишь меня?
– Я мог бы и сам написать письмо, но посудите сами, мне пришлось бы придумать
– Напишу, как только принесут еды, – попыталась выставить условие Элиза.
– Напишете слово в слово всё, что я скажу, и сможете поесть, – твёрдо заявил Джек. – Я не шучу, мадам, и не обманываю вас. Пишите.
– С условием, что это письмо доставит Андре!
Джек усмехнулся, но к удивлению Элизы принял условие.
– Воистину великолепная мысль, мадам. Но не надейтесь, что это позволит вам увидеться. Пишите!
От усталости Элиза медленно, но аккуратно водила пером. Джек надиктовал ей небольшое вежливое письмо, тут же запечатал и положил себе в карман.
И едва взглянув на девушку, направился к двери. Элиза поднялась из-за бюро, негромко окликнула мужчину, медленно подошла. Джек перехватил в замахе её ослабевшую руку, стиснул запястье. И прищурившись, наклонился к девушке.
– Сомневаюсь, что заслужил это. Успокойтесь и ведите себя достойно, мадам.
– Меня тошнит от тебя!
– В вашем положении это вполне естественно, мадам, смею заметить.
– Раньше ты был добрее, Джек, – со слезами сказала Элиза. – Я так верила, что ты простишь меня, когда я всё объясню.
– Мадам! – снова оскалился Джек. – Вы заблуждались! Я никогда не был добрее! Я никогда не прощаю! И я сыт вашими объяснениями!
Джек оттолкнул от себя девушку, совершенно не заботясь о том, упадёт ли она, или удержится на ногах.
– Джек! – снова услышал он оклик, а звук падающего тела заставил его снова обернуться.
– Прекрасный спектакль, мадам! Чего вы добиваетесь этим?
Но что-то заставило его вернуться и наклониться к лежащей на полу девушке. Намереваясь похлопать её по щекам, чтобы привести в чувство от притворного, как ему подумалось, обморока, он прикоснулся к её лицу. Но Джек жестоко ошибался.
Обморок был настоящим.
– Чёрт возьми! Элиза!
И чувствуя исходящий от девушки лихорадочный жар, он не надеялся и не утешал себя тем, что сознание она потеряла от голода. Элиза была больна.
Сердце предательски заколотилось сильнее и тревожнее. Джек поднял девушку на руки и перенёс на постель. Подождал, надеясь, что она очнётся, и снова слегка коснулся её щеки. Такой жар не может быть притворным. Злость внутри всё ещё клокотала, превращаясь в какое-то забытое, прежнее чувство.
– Вам не перехитрить меня, мадам, – с дрожью сказал Джек. – Мы ещё не договорили.
* * *
Джек только к вечеру вспомнил о злополучном письме. И тогда же вспомнил о Брийоне.