Украденные ночи (Полночный вальс)
Шрифт:
— Я довольна, если это так на самом деле, — ответила старая леди.
Была ли это двойная игра, Амалия не знала. Роберт в отличие от нее не изводил себя мучительными сомнениями. Недовольно глянув на тетю, он сказал:
— Не надо, тетушка Софи.
— Что? — спросила Мами удивленно, и взгляд ее был прозрачно-ясен.
— Вы уже достаточно сделали, — произнес он.
По лицу старой леди пробежала судорога. Она уронила вилку и откинулась на спинку кресла, в котором сидела.
— Мами! — воскликнула Амалия, бросаясь к свекрови.
— Тетя Софи! — Роберт опустился на колено около
Старая леди с трудом открыла глаза, потом подняла руку и сделала успокаивающий жест.
— Как вы оба беспокоитесь обо мне, — сказала она тихо. — Я знаю, что не заслуживаю вашей заботы и преданности. Подойдите, пожалуйста, ко мне поближе.
Они придвинулись и теперь стояли на коленях по обе стороны от ее кресла. Мами одной рукой взяла руку Амалии, другой руку Роберта и осторожно соединила их вместе у себя на коленях, а потом накрыла своей ладонью.
— Я задолжала вам обоим, — сказала она тихо, — задолжала неизмеримо много. Я поступила с вами неправильно, причинила горе, хотя, надеюсь, не такое, которое нельзя исправить. Единственным моим оправданием может стать то, что я состарилась и позабыла, что прошу слишком многого. Мне хочется сказать вам одну вещь, и больше об этом не будем говорить никогда. Мое раскаяние и моя благодарность стали теперь частью каждого моего вздоха, каждой моей молитвы. Вот и все, — заключила Мами.
Амалия посмотрела поверх их соединенных рук на Роберта. Он ответил ей долгим взглядом, в котором была горечь. Потом Роберт мягко высвободил свою руку и наклонился над Мами, чтобы запечатлеть на ее лбу благодарный сыновний поцелуй.
— Ни того, ни другого не нужно, — сказал он, поднимаясь с колен.
Амалия продолжала держать руку свекрови в своих руках.
— Не думайте об этом, — произнесла она с грустью.
Через три дня купальный костюм был готов. Примеряя его у себя в спальне, Амалия поражалась его достоинством. Без сомнения, госпожа Блумер оказалась права. Носить одежду без жестких пластинок корсета или неуклюжих широких юбок и кринолина было намного удобней и полезней для здоровья женщины и к тому же безопаснее: меньше вероятность, что юбки могут загореться от открытого огня на кухне. Фасон был хорош еще и тем, что подчеркивал стройность ее фигуры. Одна проблема: неизвестно, как поведет себя дешевая ткань в воде.
Было обидно после стольких стараний видеть купальный костюм Роберта, который состоял из старых брюк с грубо отрезанными выше колен штанинами. У мужчин и в этом преимущество. Роберт ожидал ее на галерее, держа на плече скатку полотенец, которая не могла укрыть от ее глаз широкую с рельефными мышцами грудь, обнаженную настолько, насколько ей не приходилось ее видеть с той памятной ночи в Новом Орлеане. На миг у нее перехватило дыхание. Вскинув глаза, чтобы определить, заметил ли он ее взгляд, она, к своему удовольствию, отметила, что Роберт с интересом наблюдает за ней. Взгляд его синих глаз медленно скользил по очертаниям ее груди под черной бумазеей, по сужающейся к талии фигуре, которая потом пышно расходилась округлостями бедер под просторными панталонами.
— Вы… ты готов? — спросила она.
— Если ты готова.
Их глаза на миг встретились.
Роберт ни разу не прикоснулся к ней, пока они выходили из дома,
У самой воды Амалия подоткнула волосы под плотно надвинутую черную бумазейную шапочку, отделанную кружевом, сбросила шлепанцы и только после этого вошла в воду в черных вязаных чулках, которые защищали ее щиколотки от нескромных взглядов.
Прохлада воды и сила прибоя вызвали прилив необъяснимой радости: хотелось петь, танцевать, дурачиться. Какое-то мгновение она стояла, позволяя белым барашкам пены резвиться вокруг ног, играть с ее юбкой. Несмотря на освежающий бриз, прилетевший с далекого Юкатана, солнце нещадно палило. Ритмичные набеги волн напоминали биение крови в ее венах. На губах ощущался вкус соли. Ноги вязли в песке, который двигался в ритме прибоя.
Освежающе-ласковые объятия волн вызывали неведомые ранее чувства. Зачарованная ими, Амалия протягивала руки к волнам, накатывавшим на нее, и двигалась все дальше от берега навстречу бегущему к берегу водяному валу. Однако стоять на ногах становилось все труднее, но Амалия удерживалась над водой, и это ее веселило. С каждой новой волной ей приходилось подпрыгивать, чтобы не упасть от ее удара и не дать себя захлестнуть. Но вот вода подхватила Амалию и, к ее великой радости, потащила к берегу.
Тень легла на нее, когда она выкарабкалась из ласковых, но сильных объятий волны.
— Уже довольно далеко от берега! — крикнул Роберт стараясь перекрыть шум моря. — Надо возвращаться.
Амалия повернулась, чтобы посмотреть на него, на его влажные, сверкающие в лучах солнца волосы, на капельки воды, застрявшие на бровях и ресницах, на темных от загара плечах. И в этот момент сильная волна налетела на нее, сбила с ног, окатила водой ее голову и потащила на дно, вжимая своей тяжестью в песок. Амалия выпрямилась, пробивая головой толщу воды и ища хоть какую-то опору для ног. Шапочка ее слетела и где-то потерялась, волосы разметались по лицу. Амалия откашлялась, расправляя непослушные пряди и стягивая их в тугой узел на затылке. Но тут подоспела новая волна, и Амалия вновь оказалась в железных объятиях стихии, которая перевернула ее, неся на своем гребне с разметавшимися по воде волосами, которые, как водоросли, обмотались вокруг нее и вокруг Роберта, стоявшего рядом.
Волны, налетавшие на них, подталкивали их тела друг к другу. Глаза Амалии щипало от соленой воды, в носу жгло, но она нашла в себе силы рассмеяться, глядя на мужчину, который обнимал ее прямо в воде.
Однако лицо Роберта оставалось хмурым. Он смотрел на ласковое сияние лица цвета персика в палящих лучах солнца, на трепетное вздымание груди, прекрасно очерченной мокрой бумазеей. Его бедра, прижимавшиеся к ней, напряглись буграми мускулов, она почувствовала прикосновение его напряженной плоти, обжегшее ее жаром властного мужского желания. Объятия Роберта стали сильнее. В глазах читалось дикое, затравленное желание самца и самобичевание за несдержанность.