Украденный наследник
Шрифт:
– Ты – Сурен, – проговорил мужчина. – А мы твои создатели. Твои господин и госпожа. Я лорд Джарел, а это – леди Ноури. Нас сопровождает Грозовая ведьма Богдана. А теперь, когда ты узнала свое истинное имя, позволь показать тебе твое истинное лицо.
Лорд Джарел протянул к ней руку и сделал резкое движение, словно срывая с нее маску. В зеркале над комодом тут же отразилась ее истинная, чудовищная внешность: ее кожа, и так имевшая голубоватый оттенок, посинела еще сильнее и была того же цвета, что проступавшие вены. Приоткрыв рот, она увидела острые акульи зубы. И только ее глаза – округленные
«Меня зовут не Сурен, – хотелось сказать ей. – Это все обман, какой-то фокус. Это не я». Но, даже не произнеся эти слова вслух, она услышала, как похоже имя Сурен на ее собственное. Сурен. Рен. Рэн. Уменьшительное имя, чтобы обращаться к ребенку.
К ребенку-подменышу.
– Вставай, – приказало нависшее над ней громадное существо с длинными, словно ножи, ногтями. Богдана. – Тебе здесь не место.
Рэн прислушалась к звукам дома: вот гудит обогреватель, а где-то вдалеке их пес скребет когтями по полу – видимо, ему снится, что он бегает. Она старалась запомнить все-все-все. Оглядев комнату затуманенным слезами взглядом, она сохранила в памяти каждую деталь: от названий стоявших на полках книг до стеклянных глаз своих кукол.
Она последний раз провела рукой по синтетической шерстке лисенка и затолкала игрушку еще глубже под одеяло. Там он будет в безопасности. Дрожа всем телом, Рэн вылезла из кровати.
– Пожалуйста, – проговорила еще раз.
Губы лорда Джарела искривились в жестокой усмешке.
– Эти смертные сами не захотят, чтобы ты жила с ними.
Рэн отчаянно замотала головой, потому что такого просто не могло быть. Мама и папа любили ее. Мама срезала с хлеба корочки, чтобы сделать ей сэндвич, и целовала в кончик носа, пытаясь рассмешить. Папа лежал с ней в обнимку на диване, и они вместе смотрели фильмы, а когда она засыпала, на руках относил ее в кровать. Рэн знала, что они ее любят. И все же уверенность, с которой говорил лорд Джарел, подпитывала ужас в ее сердце.
– Если они скажут, что хотят, чтобы ты осталась с ними, – произнесла леди Ноури, и ее голос впервые прозвучал мягко, – то так тому и быть.
Рэн выскользнула в коридор и с отчаянно бьющимся сердцем бросилась в спальню родителей, словно только что проснулась от кошмара. Шарканье босых ног и ее хриплое, прерывистое дыхание разбудили их. Папа присел на кровати, а в следующее мгновение вздрогнул и положил руку на плечо маме, как будто хотел защитить. Мама же взглянула на Рэн и закричала.
– Не бойтесь, – сказала она, подбежав к кровати и сжав одеяло в своих маленьких кулачках. – Это я, Рэн. Меня во что-то превратили!
– Убирайся отсюда, чудовище! – взревел отец. Его голос так напугал Рэн, что она отскочила назад и уперлась спиной в комод. Она никогда не слышала, чтобы он так кричал. Кричал так на нее.
По ее щекам потекли слезы.
– Это же я, – повторила она
Комната выглядела так же, как и всегда. Нежно-бежевые стены. Двуспальная кровать со стеганым белым одеялом, на которое налипла коричневая собачья шерсть. Полотенце, валявшееся рядом с корзиной для белья, словно кто-то бросил его туда, но промахнулся. Запах обогревателя, смешанный с резким ароматом средства для снятия макияжа. Но сейчас вся комната будто отражалась в каком-то кошмарном кривом зеркале, где все вещи были искажены и казались зловещими.
На первом этаже залаял пес, словно отчаянно пытаясь предупредить хозяев об опасности.
– Чего вы ждете? Уведите это существо отсюда, – прорычал ее отец, глядя в сторону леди Ноури и лорда Джарела. Казалось, он видит не их, а каких-то блюстителей человеческого закона.
В коридоре показалась сестра Рэн. Она терла кулачками глаза – ее явно разбудили крики. Вот кто точно поможет! Ребекка, которая следила, чтобы никто не обижал ее в школе. Ребекка, которая привела ее на ярмарку, хотя ничьих младших сестер туда не пускали. Но стоило ей заметить Рэн, как Ребекка в ужасе взвизгнула, запрыгнула на кровать и обхватила маму руками.
– Ребекка, – прошептала Рэн, но сестра лишь сильнее вжалась лицом в ночную рубашку матери.
– Мама, – умоляюще проговорила Рэн, задыхаясь от слез, но мама не желала даже смотреть в ее сторону.
Плечи Рэн затряслись от рыданий.
– Вот это наша дочь, – сказал отец, прижимая Ребекку к себе, словно Рэн пыталась навести на него морок. Ребекку, которая была удочерена точно так же, как и она. Ребекку, которая была их ребенком в той же степени, что и Рэн.
Рэн поползла к кровати. Она рыдала так сильно, что не могла вымолвить ни слова. «Прошу, позвольте мне остаться. Я буду хорошей. Если я что-то сделала не так, то простите, простите, простите меня, пожалуйста, но только не отдавайте им. Мама. Мамочка. Мамуля. Я люблю тебя. Мамочка, пожалуйста».
Отец попытался оттолкнуть Рэн ногой, пихнув ее в шею, но она все равно дотянулась до него. Ее рыдания становились все пронзительнее, почти переходя в визг.
Когда маленькие пальчики коснулись его голени, он ударил Рэн ногой в плечо, отбросив обратно на пол. Но она снова поползла вперед, рыдая, умоляя, стеная от горя.
– Довольно, – проскрипела Богдана, прижимая Рэн к себе и проводя по ее щеке длинным ногтем. В этом жесте читалось что-то похожее на заботу. – Нам пора, дитя. Я понесу тебя на руках.
– Нет, – проговорила Рэн, цепляясь пальцами за простыню. – Нет, нет, нет.
– Смертным не подобает проявлять к тебе жестокость, ведь ты принадлежишь нам, – произнес лорд Джарел.
– Так что причинять тебе боль можем только мы, – согласилась леди Ноури. – Равно как и наказывать. Им это не позволено.
– Скажи, должны ли они умереть за содеянное? – спросил лорд Джарел, и в комнате повисла тишина, которую нарушали лишь всхлипывания Рэн. – Хочешь, чтобы мы убили их, Сурен? – повторил он, повысив голос. – Мы можем позвать сюда их пса и зачаровать его, чтобы он перегрыз им глотки.