Украденный трон
Шрифт:
Плачевнее всего оказалось, само собой, положение местных орлесианцев — тех, кто не сумел бежать. В основном это была мелкая сошка — слуги зажиточных дворян, стражники, а также несколько торговцев и владельцев таверн. Впрочем, Логэйну было наплевать, бедняки они или богачи, — он не хотел, чтобы эти люди попытались доказать королю Мегрену верность, убив Мэрика. Стражников арестовали и заключили в замке, а за всеми прочими неусыпно следили.
Логэйн точно знал, что опасаться следовало не только орлесианцев. Можно не сомневаться, что, едва ветер удачи переменится,
Со временем узурпатор соберет достаточно сил, чтобы пробиться через Бресилианский тракт и ударить по городу, и эрла Рендорна тревожила мысль о том, когда именно это произойдет. Гварен было легко оборонять, зато и нелегко покинуть. Им еще повезло, что на них не нападали с моря. Узурпатор сулил неслыханно щедрую награду тому, кто устроит морской рейд на Гварен. К вящему его разочарованию, желающих отыскалось мало. Аристократы, которые прибыли в Гварен морем, почти не сталкивались по пути ни с какими враждебными судами. Если верить слухам, Мегрен бесился оттого, что мятежники пользуются такой свободой передвижений и ворота королевского дворца уже украсило немало новых голов.
Эрл Рендорн беспокоился, что император Орлея пришлет Мегрену флот, но этого до сих пор не случилось. Пока мятежники были в безопасности. Захват Гварена стал увесистой оплеухой орлесианцам, показал, что Мэрик достаточно силен. И потому любопытные поспешили в Гварен.
Логэйн размышлял о том, что добрая половина мужчин и женщин, собравшихся в этом зале, никогда открыто не поддерживала мятеж. На первый взгляд все они пылко выражали преданность и радовались успехам мятежа. Вино лилось рекой, на раскрасневшихся лицах царили улыбки, но хотел бы он знать, многие ли из этих людей к концу дня решатся на нечто большее, нежели поддержать мятеж на словах? Очень немногие, думал Логэйн, да и то при условии, что узурпатор никогда об этом не узнает.
Роуэн утверждала, что само присутствие здесь этих людей — риск, некий вызов королю Мегрену, который они решились бросить только после освобождения Гварена. Кто из них может быть уверен, что об этом не узнают в Денериме? Среди собравшихся наверняка есть шпионы. Известно было, что Мегрен никогда не утруждает себя сомнениями в пользу обвиняемого, так что Роуэн была уверена, что этих людей привела сюда либо надежда, либо полная безвыходность.
Вспоминая путешествие по Баннорну, Логэйн склонен был согласиться. В конце концов, дипломатия — это дело Мэрика.
Гул возбужденных голосов и звон кубков наполняли зал, когда Мэрик наконец поднялся с места. Логэйн подумал, что в черной мантии с горностаевой отделкой, доставшейся им от прежнего владельца замка, он кажется меньше ростом. Тем не менее выглядел принц вполне царственно и смотрелся бы еще лучше, если бы лицо не блестело от нервного пота.
Шум в зале стих, и многие дворяне поспешно вернулись на свои места за столом. Логэйн остался стоять, так
— Здесь и сейчас, в девяносто девятый год Благословенного Века, приветствуем вас при дворе принца Мэрика Тейрина, сына королевы Мойры Тейрин из рода Каленхада, первого короля Ферелдена. Не обнажайте клинков своих — и будете приняты с должным почетом.
Солдат снова, уже один раз, стукнул посохом, и Логэйн вполголоса присоединился к хору голосов, негромко и торжественно произнесших нараспев: «Клинки наши да пребудут с тобой, милорд». Если это, конечно, была правда, а не пустая формальность.
Солдат убрал свиток, низко поклонился и отступил назад. Мэрик остался стоять, испытующе глядя на гостей. Кое-кто из аристократов зашептался, но большинство не сводило глаз с принца.
«Похоже, он решил наплевать на все, что втолковывал ему эрл», — сказал сам себе Логэйн. Рендорн много часов репетировал с Мэриком, что и как тому надлежит говорить сообразно церемониалу, который положено соблюдать при настоящем королевском дворе. Теперь же Логэйн читал в глазах Мэрика, что у того на уме совсем другое.
«Ах ты, наглый ублюдок», — подумал Логэйн.
— Я знаю, о чем вы думаете, — заговорил Мэрик. Голос его без труда разносился по притихшему залу. — Многие из вас сегодня уже задавали мне этот вопрос. Знаю, среди вас есть те, кто был в Редклифе, когда эрл Рендорн провозгласил мою мать законной королевой, однако же я сегодня пригласил вас не затем, чтобы вы стали свидетелями моей коронации.
Гости разразились изумленными возгласами, но Мэрик повелительно вскинул руку.
— Когда мне придет время короноваться, — повысил он голос, чтобы перекрыть шум, — я буду восседать на троне Каленхада и возложат на меня корону, которую ныне носит узурпатор!
Эта краткая речь была встречена восторженными криками, многие аристократы повскакали с мест и рьяно захлопали в ладоши. Другие молчали, потрясенные до глубины души, и среди них был эрл Рендорн. Несчастный старик покрылся бледностью, глядя на то, как идут насмарку все его старания. Мэрик окинул зал напряженным взглядом, глаза его горели. Логэйну это нравилось.
— Зачем же тогда вы здесь собрались? — снова заговорил Мэрик, не дожидаясь, пока шум утихнет. Он спустился в зал и стал медленно прохаживаться между столами. Выкрики в зале быстро стихли. — Отчасти в знак того, что мы сделали первый шаг в освобождении нашей родины. Если бы только тейрн Воррик был жив! Он был другом моей матери, и я был бы безмерно счастлив, если бы он сидел сейчас в этом кресле, которое принадлежало ему. Однако все мы знаем, что с ним сталось, не так ли?
Лица гостей потемнели, все взгляды были устремлены на Мэрика. Да, они это знали, и слишком хорошо.