Укради меня у судьбы
Шрифт:
Шерри жаждала не только поцелуев Клинта. Она хотела, чтобы он, так же как она подушку, сжал ее в объятиях и ласкал ее тело, пока оно не вспомнит свои желания.
Голова ее наполнилась воспоминаниями о том, как однажды все было между ними: сладкая бурная страсть, в которой они, безумные, едва не утонули, но вдруг остановились, потому что Шерри хотела быть девственницей в их первую брачную ночь.
Теперь Шерри жалела, что была такой непреклонной. Жалела, что не позволила влекущей страсти смести все доводы
Шерри еще крепче прижала подушку к себе. Возможно, так было угодно судьбе, чтобы теперь ее не мучило воспоминание о ночи любви с Клинтом.
Клинт с Кэтрин на руках… Это зрелище только утвердило Шерри во мнении: то решение, которое она приняла давным-давно, было абсолютно верным. Она не свяжет Клинта с собой, потому что он заслуживает любящей жены и множества детишек. Он заслуживает настоящей женщины, а не занудной старой девы — или синего чулка? — вот во что превратилась Шерри.
Трясущимися руками Клинт расстегнул джинсы, потом отбросил их в сторону. Он бессильно опустился на краешек кровати и судорожно вздохнул.
Желание. Оно пронзало его крошечными электрическими разрядами, шипело в венах. И имя этому желанию было Шерри. Был момент там, в гостиной, когда Клинту показалось, что он увидел то же чувство в глубине ее глаз.
Он стянул футболку и подкинул к джинсам на полу. Затем туда же последовали носки. Клинт выключил свет и забрался в постель.
Конечно же, он ошибся, вообразив, что ее зеленые глаза затуманиваются желанием. Прошлой ночью он слишком мало спал и устал до того, что ему мерещится что-то, чего на самом деле не было и быть не могло.
Клинт смирился с решением, которое Шерри когда-то приняла в отношении его самого. Он умудрился жить дальше, убедив себя, что не любит ее. И жил так последние пять лет. Он не мог позволить сложившемуся положению вещей измениться. Он пытался не дать минутной вспышке любовной страсти уничтожить дружбу, которую им удавалось пестовать все эти годы.
Клинт закрыл глаза, убеждая себя и твердя как заклинание: какие бы чувства он ни испытал, что бы ни увидел в глазах Шерри, всего этого не существовало в реальности.
Через несколько минут Клинт спал и видел сон, прекрасно понимая, что это всего лишь сон. Ему снова было двадцать три, а Шерри — двадцать один. Они припарковали машину у озера, на окраине города. Это было их заветное место, где они всегда проводили время.
У Клинта была квартира, но они редко там бывали, поскольку знали: в полном уединении им будет легче уступить неудержимой страсти, которую они испытывали друг к другу, — страсти, с которой они постоянно боролись, ожидая первой брачной ночи.
Тепло Шерри окутывает его, и Клинт жадно пьет из ее губ. Ее тело мягко и податливо; она нетерпеливо прижимается к нему, доверяясь и зная, что он успеет остановиться,
— Шерри, сладкая моя, — бормочет он, целуя ее щеки, точку за ухом и снова ловит губами ее губы.
Внезапно Шерри отстраняется от него и выскакивает из машины.
— Шерри! — кричит Клинт ей вслед, а она бежит к воде.
Он выпрыгивает из машины и бежит за Шерри, но не успевает догнать ее, она уже вошла в воду и поплыла к середине озера. Наконец совсем исчезает из виду пропадает под толщей воды.
Клинт не понял, разбудил ли его плач ребенка или собственный крик. Он с трудом пробивался к поверхности сознания, а вопли Кэтрин уже наполняли комнату.
Клинт выбрался из постели и включил свет, потом потряс головой, чтобы избавиться от кошмара.
Меняя малышке подгузник и мягко приговаривая, чтобы успокоить ее, Клинт пытался отогнать образы из сна. Осталась только ужасная мука, сосущая пустота где-то в глубине живота, возникшая, когда он смотрел, как Шерри исчезнет в темных водах озера.
Чистый подгузник не помог — Кэтрин не унималась. Клинт взял ее на руки и понес на кухню, где приготовил бутылочку, потом вернулся в свою комнату.
Уже перевалило за полночь. Проходя мимо комнаты Шерри, Клинт заметил, что под дверью не видно света. Очевидно, Шерри крепко спит.
Он закрыл дверь своей спальни, не желая, чтобы Кэтрин разбудила Шерри. Сел на краешек постели с ребенком в руках и попытался покормить девочку.
Но Кэтрин не хотела есть. Она крутила головой из стороны в сторону, словно в бутылочке ей подсовывали какое-то противное лекарство.
— В чем дело, милая? — спросил Клинт. Сдавшись, он отставил бутылочку в сторону и прижал малышку к груди, качаясь взад и вперед.
Крики Кэтрин становились все громче и пронзительнее с каждым ее вздохом. А вдруг у нее что-то болит? Что же с ней такое?
Клинт принялся ходить по комнате, нежно покачивая Кэтрин на руках. Может, у нее животик пучит или все-таки что-то болит? Ее крики пронзали его насквозь. Клинт не хотел, чтобы Кэтрин плакала. Он хотел, чтобы каждый день ее жизни, каждый миг существования был наполнен солнечным светом и смехом радости.
Дверь его спальни приоткрылась, и на пороге появилась Шерри. Губы Клинта расползлись в улыбке, но, когда он увидел выражение глаз Шерри, облегчение сменилось другим, более сильным чувством.
В тот миг, когда Шерри открыла дверь, ее взгляд сразу охватил Клинта с ног до головы, и щеки окрасились жарким румянцем.
Клинт внезапно осознал очевидный факт, что оказался перед нею в одних трусах.
Вопящая малышка в руках не могла защитить его от волны жара, поднимавшегося от кончиков пальцев на ногах и растекавшегося от кончиков пальцев на ногах и растекавшегося по всему телу.