Украина 1991-2007: очерки новейшей истории

Касьянов Георгий Владимирович

После этих шумных событий кампания «Украина без Кучмы» сошла на нет. Украина осталась с Кучмой, более того, бурная весна 2001 г. серьезно повлияла на дальнейшее отчуждение власти и олигархических структур от общества и ужесточение методов подавления несогласных. В то же время эти события продемонстрировали разношерстной оппозиции необходимость структурирования и объединения сил.

JI. Кучма, переживший, пожалуй, самое сильное потрясение за свою политическую карьеру, вернулся к своим планам. 26 апреля 2001 г. (в годовщину Чернобыля) парламентское большинство, поддержанное коммунистами, отправило правительство В. Ющенко в отставку. Интересно, что накануне отставки самый рейтинговый канал Украины «Интер», в то время подконтрольный СДПУ(о), продемонстрировал российскую телепрограмму «Однако», известную весьма непрезентабельными повадками ее ведущего. Он, собственно, и «прошелся» по В. Ющенко и его семье в достаточно вульгарной манере. Возможно, это лишний раз продемонстрировало, что шансы на мирное сосуществование с властью у В. Ющенко невелики.

В. Ющенко ушел работать на должность директора Украинско- российского института бизнеса и менеджмента им. Б. Ельцина, готовясь к своему новому антре, теперь уже в роли самостоятельного политика.

Трогательное единство олигархов и коммунистов было весьма символичным — правительство, впервые сумевшее нарушить стройные схемы «экономики рантье», не устраивало идеологически противоположные группы интереса. Л. Кучма, выстоявший в схватке с оппозицией, тем не менее, был уже настолько дискредитирован как внутри страны, так и за ее пределами, что не решился возвращаться к идее реализации результатов референдума, тем более что уже приближались новые парламентские выборы, которые сулили новые варианты в формировании большинства.

Политический кризис: 2002–2004

Отставка правительства В. Ющенко привела к последствиям, на которые не рассчитывал ни Л. Кучма, ни его окружение. Можно сказать, что действующая власть сама позаботилась о создании фигуры, способной в перспективе консолидировать оппозицию. В. Ющенко получил практически все козыри для начала сильной политической игры: у него был образ реформатора, впавшего в немилость (совсем как у Л. Кучмы в 1994 г.), и прекрасная репутация на Западе. Он был первым политиком, заговорившим о моральных ценностях не языком лозунгов. Он не был замешан в «клановые» схемы и не владел несметными богатствами, контрастирующими с повальной всеукраинской бедностью. Он запомнился как человек, при котором Украина получила национальную валюту — один из жизненно важных символов государственности. Как публичный политик он не успел дискредитировать себя какими-либо неаппетитными действиями (за исключением подписи под «письмом трех», довольно быстро и добровольно забытой теми, кто мог иметь по этому поводу претензии). Оппозиционные правоцентристские партии, не способные объединиться самостоятельно, крупный бизнес, оттесненный от доступа к президентской власти или лишившийся его, мелкий и средний бизнес, страдающий от тотального всевластия чиновников — все они нашли в В. Ющенко фигуру, способную их объединить. Наконец, он обладал хорошими внешними данными, обаянием, частью которого до поры до времени была даже манера не всегда вразумительно, однако спокойно и рассудительно изъясняться.

Тем временем акция «Украина без Кучмы», завершившаяся поражением оппозиции, переросла в перманентный политический кризис, длившийся (с периодами обострения) почти два года и завершившийся событиями, второпях названными их участниками «оранжевой революцией». Можно выделить две основные причины столь затяжного кризиса: с одной стороны, власть (прежде всего президентская) исчерпала ресурс самоорганизации и была неспособна реализовать присвоенный ею объем полномочий — как законных, так и нелегитимных. С другой — оппозиция, кристаллизовавшаяся вокруг двух центральных фигур (В. Ющенко и Ю. Тимошенко), не сумела выиграть «битву за парламент» и вынуждена была перейти к «окопной войне» в Верховной Раде. Иными словами, в противостоянии власти и оппозиции установилось равновесие, когда ни одна из сторон не оказалась способной мобилизовать силы и ресурсы для решающей победы. Это равновесие нарушилось в ноябре — декабре 2004 г., когда власть своими действиями спровоцировала спонтанную вспышку недовольства такого количества людей, о котором лидеры оппозиции могли только мечтать.

Исходным пунктом этого затяжного кризиса стали выборы в Верховную Раду 2002 г. К этому времени в Украине действовало 127 политических партий — цифра, свидетельствующая не столько о расцвете демократии, сколько о виртуальности публичной политики и слабой структурированности общества. Большинство партий- карликов (среди них попадались поистине экзотические персонажи, такие, например, как «Партия радикального прорыва», «Партия защиты обездоленного народа Украины», «Свет с Востока» или «Красивая Украина») не играли никакой роли в политике. Избирательный закон 2001 г., подписанный Л. Кучмой после изнурительной «позиционной войны» с парламентом, устанавливал более жесткие правила, создающие благоприятные условия для крупных или уже известных партий, однако оставлял старую смешанную систему, позволяющую кандидатам от власти или с большими деньгами проходить в парламент не по партийным спискам, а индивидуально.

Выборы Верховную Раду в марте 2002 г. впервые продемонстрировали возможности реального народного волеизъявления. Избиратели, традиционно считавшиеся статистами на сцене противостояния кланов, в 2002 г. стали играть более самостоятельную роль — несколько неожиданно для главных, но уже теряющих контакт с залом актеров. Виртуальная политика вступила в конфликт с общественной ситуацией.

Перед выборами установилось шаткое равновесие между традиционными представительствами групп интересов. Партия власти, постоянно меняющаяся конфигурация политиков, чиновников и олигархов, что группировалась вокруг президента, была ослаблена

как внутренними раздорами, так и ослаблением общественных позиций ее патрона. Политика доения «кланов», эффективная на президентских выборах, на парламентских уже не срабатывала как раньше — «кланы» предпочитали финансировать собственные партийные проекты и вкладывать деньги в депутатов-лоббистов. «Левые» вступили в завершающий период идеологической трансформации: социалисты ушли в безвозвратный идеологический дрейф к социал-демократии, не забывая при этом о связях с капиталом, ортодоксальные коммунисты медленно, но верно теряли социальную базу, аграрии, уже превратившиеся в своеобразный суррогат «земельных капиталистов», окончательно потеряли идеологическое лицо. Национал-демократы, пережившие многочисленные расколы, в который раз столкнулись с проблемой единства действий. Успех ожидал того, кто привнесет в ставшую уже застойной выборную атмосферу свежую идею и личности, способные объединить тот или иной лагерь.

«Партия власти» шла на выборы марта 2002 г. как избирательный блок «За единую Украину» (объединявший четыре партии), который в политическом фольклоре немедленно приобрел аббревиатуру «За ЕДУ» (поговаривали, что первоначально блок должен был называться «За единую богатую Украину», но организаторы вовремя заметили некоторые филологические тонкости, могущие возникнуть при составлении аббревиатуры и привести к нежелательным последствиям). Впервые в новейшей украинской истории президент открыто и недвусмысленно заявил о своих амбициях и намерениях на парламентских выборах — блок «За ЕДУ» возглавил руководитель администрации президента В. Литвин. Впечатляло и физическое присутствие «административного ресурса» в самом списке блока: 22 % кандидатов — представители региональных президентских администраций и советов, городских голов и руководителей налоговых администраций, 12 % — директора предприятий, 9 % — министры, их заместители и сотрудники центральных государственных учреждений. Не был забыт и финансовый ресурс — 20 % списочного состава блока представляли предприниматели¹⁹⁵.

Несмотря на интенсивное использование административного ресурса (вплоть до «разнарядки» областным администрациям обеспечить в среднем не менее 25 % голосов блоку «За ЕДУ»)¹⁹⁶, полное доминирование в средствах массовой информации, подконтрольных власти и «кланам», давление, на конкурирующие партии (силами фискальных и силовых структур) и многие другие ставшие уже привычными нарушения избирательного законодательства, «партия власти» практически провалилась в более «прозрачной» для общества части избирательной кампании — а именно там, где выборы шли по спискам партий и блоков. Избирательный блок «За единую Украину» получил 11,8 % голосов — то есть 35 мест в парламенте. Единственной областью, где «За ЕДУ» выиграла выборы по партийным спискам, была Донецкая, где основным конкурентом выступали коммунисты. Согласно официальным результатам, невиданной популярности «За ЕДУ» добился среди военнослужащих (видимо, ходивших голосовать строем) и заключенных — на так называемых «закрытых участках» за блок проголосовали 90 % избирателей¹⁹⁷… В мажоритарных округах, где для манипуляций и административного нажима были более широкие возможности, результат был почти вдвое больший — 66 мандатов.

Социал-демократическая партия (объединенная), представляющая киевский «клан» и также представлявшая президентский ресурс на выборах, замыкала список партий и блоков, прошедших в парламент, с результатом 6,5 % (ожидалось по крайней мере в три раза больше). Именно СДПУ(о) после 2000-х годов сменила Народно-демократическую партию в роли официальной «партии власти», приближенной к президенту. Название партии, обеспечивавшей политическое прикрытие киевским олигархам и коммерциализированной государственной бюрократии, было своего рода политическим курьезом, дававшим повод к шуткам: «что общего между морскими свинками и СДПУ(о)? Морские свинки не имеют отношения ни к свиньям, ни к морю. СДПУ(о) не имеет ничего общего ни с социализмом, ни с демократией»… Более чем сомнительный «успех» объединенных социал-демократов был тем более печален, что совершенно не оправдал серьезных финансовых затрат на выборы (включая самых дорогих московских политтехнологов). По результатам выборов, по партийным спискам СДПУ(о) получила 19 мест в парламенте, к которым удалось добавить 5 депутатов, избранных в одномандатных округах.

«Левые» отказались от идеи участия в выборах единым фронтом. Социалистам удалось набрать 6,9 % голосов (около 1,8 млн) — в основном за счет населения аграрных регионов — они получили 22 места в Верховной Раде. Коммунисты еще удерживали значительную часть электората, однако прежде всего за счет старшего поколения, впрочем, теряя и его (при 14 млн пенсионеров — наиболее благодатной для социальной демагогии среды — коммунисты собрали 5,2 млн голосов — около 20 %). Особенно печальным обстоятельством для них было то, что они теряли своего «классического» избирателя, сосредоточенного на промышленно-индустриальном востоке страны — здесь хозяйничали пропрезиденсткие и олигархические партии. Классический электорат коммунистов — рабочие индустриальных регионов Донбасса, уходили, помимо прочего, под власть донецкого «клана». Коммунистам удалось получить в общей сложности 65 мест и составить третью по численности фракцию в парламенте.