Украина: история
Шрифт:
Когда в духовной брани пали замки князей — неожиданно устояли города. Те самые города, в большинстве которых православные украинцы давно уже стали меньшинством — угнетаемым, гонимым, теснимым со всех сторон, но тем более стойким и сплоченным. Благородный князь Острожский был могуществен, но одинок. Здесь, в городах, не было одиночек. Здесь православный люд сплачивался в братства.
По мнению историков, городские братства возникают в средние века. Их основная задача — содержание церквей, обеспечение их всем необходимым (свечами, иконами, богослужебными книгами и т. п.). Организованы они были по образцу цехов — с ежемесячными общими собраниями, ежегодными перевыборами исполнительных органов, членскими взносами и судами чести. Братства заботились о вдовах и сиротах
Если говорить о социальном составе братства, то поначалу они объединяли, как правило, мелких торговцев и ремесленников. Однако по мере роста их популярности и влияния в них понемногу вливались богатые купцы (во Львове это были в основном скотопромышленники). В некоторых братствах преобладали иные сословия: в Луцком — дворянство, в Киевском — духовенство. Но вот что важно: в братства принимались все православные, независимо от их принадлежности к тому или иному сословию. Для Речи Посполитой, законы которой тщательно расслаивали все население по сословному признаку, это было почти невероятно.
Впрочем, православные братства были невелики. Например, в том же Львове членов братства не могло быть больше 30, ибо таково было, как мы помним, предельное количество православных семей, которым разрешалось жить в этом городе. Соответственно в Луцке количество членов братства составляло 15 человек. Но эти маленькие, сплоченные сообщества единоверцев сделали столько добра, сколько не под силу бы и мощной организации.
Одним из главных предметов заботы братств было просвещение. В конце XVI в. Львове кое братство основало собственную школу. Известно, что за исключением грека Арсения Елассонского все учителя в этой школе были местные уроженцы, и среди них — Зизаний Тустановский, Кирило Ставровецкий, Иов Борецкий (будущий митрополит).
Взявшись за школьное дело, эти юноши-идеалисты (а все учителя были молоды — старики, как правило, за такие дела не брались) поставили самим себе и всем, кто в будущем дерзнул бы принять от них эстафету, весьма строгие, если вообще в какое-либо время выполнимые, условия. О них мы узнаём из дошедшего до нас любопытного текста под названием «Порядок школьный», где между прочим сказано, что учитель должен быть набожным, мудрым, скромным, выдержанным, не вором, не пьяницей, не клеветником, не сребролюбцем. Даже сердясь и наказывая ученика, он должен делать это «не тиранеки, но учительски».
Как бы то ни было, осознание львовскими учителями всей меры своей ответственности за будущее соотечественников и единоверцев, очевидно, помогло им достичь вполне заметных и даже впечатляющих успехов, ибо вскоре и другие украинские братства стали обращаться к ним за помощью и советом. К началу XVII в. братские школы были открыты по всей Украине.
Львовское же братство еще до создания своей знаменитой школы положило начало и другому важному направлению в деятельности братств — книгопечатанию. Именно оно помогло прибывшему во Львов Ивану Федорову устроить типографию и в 1574 г. издать свою первую книгу «Апостол» — именно этот год считается началом книгопечатания в Украине. В 1582 г, Федоров из Острога вновь перебирается во Львов и год спустя умирает здесь в страшной нищете. Федоровская же типография после смерти первопечатника могла достаться его иностранным кредиторам однако была выкуплена Львовским братством. Так Львов становится центром православного книгопечатания.
Распространение школ и книг пробудило к новой жизни тех самых украинцев, которых их соседи считали безнадежными консерваторами и лежебоками Сотни европейски образованных и в то же время воспитанных в национальных традициях выпускников братских школ, став странствующими учителями, разбредались
Во всех этих благотворных переменах в умонастроении многих украинцев заслуги братств несомненны. Были, однако, и у самих братств свои проблемы, среди них вечная и главная — бедность И хотя новые братства росли как грибы после дождя, между ними так и не установилось постоянных связей и взаимопомощи, не было и какого-то центрального органа, который мог бы координировать их деятельность. К тому же и сама эта деятельность отличалась крайним непостоянством. Даже во Львове, не говоря уж о других братствах, все зависело буквально от нескольких преданных делу людей. И случись им, не дай Бог, разочароваться, утомиться или (что часто случалось с педагогами) перебраться на новое место в поисках более надежной или лучше оплачиваемой службы, как тут же вся работа братства сворачивалась: часто — надолго, иногда — навсегда.
Наконец, весьма серьезные противоречия в деятельности братств были связаны с их вмешательством в дела церкви, с вечными спорами о допустимых пределах такого вмешательства. Как и следовало ожидать, притязания активных горожан на участие, например, в доходах богатого местного монастыря или на истолкование Библии наталкивались на сопротивление епископов, считавших такие претензии чрезмерными. Примером подобного конфликта может служить затяжная и отчаянная распря Львовского братства и епископа львовского Балабана. И так вместо того, чтобы помогать не только моральному, но и организационному укреплению православной церкви, братства часто лишь добавляли неразберихи и анархии в ее и без того нелегкую жизнь.
Брестская уния 1596 года
Идея воссоединения католической и православной церквей в принципе не отвергалась ни той, ни другой с самого момента их раскола в 1054 г. В Украине первые попытки объединения церквей имели место еще в XIII в., а после Флорентийского собора 1439 г. идея эта едва не осуществилась. Однако на пути воплощения этой в сущности весьма привлекательной идеи стояли века недоразумений и взаимных подозрений.
Поскольку католическая церковь на протяжении многих столетий придавала решающее значение укреплению своих рядов и организационной мощи, то православные особенно опасались разговоров о воссоединении, усматривая за ними попытку подчинить Восточную церковь Западной. И, надо сказать, опасались не без оснований. На протяжении всего XVI века убежденные в своем превосходстве польские католики, собственно, и не скрывали, с какой целью они склоняли (а порой и открыто принуждали) к так называемой унии православных украинцев. Поляки надеялись, что с введением унии произойдет немедленное и полное растворение православных украинцев среди прочего населения Речи Посполитой, а католицизм существенно расширит пределы своего влияния на востоке.
В 1577 г. широкий резонанс получает знаменитое рассуждение Петра Скарги «О единстве Церкви Божьей». В то же время иезуиты систематически вели и, так сказать, индивидуальную работу среди ведущих украинских магнатов, дабы склонить их к поддержке идеи унии хотя бы в принципе — чего им и удалось добиться от многих, и даже от самого князя Острожского. А уж король Сигизмунд III, ревностный католик, использовал все свое влияние для того, чтобы от принципиального согласия перейти к непосредственному исполнению иезуитской затеи. У короля могли быть и более веские причины для ее поддержки, чем религиозное рвение,— причины политические: уния еще теснее привязала бы Украину и Белоруссию к Речи Посполитой и отдалила от влияния соседней православной Московии.