Украина: история
Шрифт:
Магнаты, которым принадлежала инициатива военного объединения казачества, были выходцами из немногих оставшихся неополяченными православных родов украинской знати. Среди них наиболее знаменит каневский староста Дмитро («Байда») Вишневецкий. Его головокружительная карьера и громкая слава часто мешают историку судить о том, что же в легенде о Байде — чистый вымысел и что — исторический факт. Как бы то ни было, достоверно одно: именно Вишневецкий в 1552—1554 гг. объединил разрозненные казацкие ватаги и построил на о. Малая Хортица, стратегически выгодно расположенном за днепровскими порогами, форт, который должен был стать сильным заслоном против татар. Таким образом и возникла Запорожская Сечь —
Вскоре после этого Вишневецкий возглавил целый рад казацких походов на Крым и даже осмелился напасть на оттоманских турок. Когда же Речь Посполита отказалась поддержать этот антимусульманский «крестовый поход», Вишневецкий подался в Московию, откуда продолжал свои набеги на Крым. Впрочем, и там что-то ему не понравилось, и, вернувшись в Украину, он занялся Молдавией. Это была роковая ошибка Вишневецкого: молодаване его предали, он оказался в руках турок и был казнен в Константинополе в 1563 г. Доныне сохранились народные песни, прославляющие подвиги Байды.
Запорожская Сечь. Расположенная в недосягаемости для правительственной власти, Запорожская Сечь и после смерти своего основателя продолжала процветать. Любой христианин мужского пола, независимо от его общественного положения, мог прийти сюда и здесь остаться, чтобы стать жителем одного из грубо сколоченных деревянных «куреней», крытых соломой, и приобщиться к казацкому братству. Так же просто он мог и уйти восвояси. Женщины и дети — лишняя обуза в кочевой казацкой жизни — на Сечь не допускались.
Запорожцы заявляли, что не подчиняются никому и ничему, кроме своих собственных законов, которые передавались и совершенствовались от поколения к поколению. Все имели равные права, все участвовали в общих советах — «радах». Эти рады собирались по любому поводу и протекали весьма бурно: обычно из всех дебатирующих сторон побеждала та, что громче крикнет. Точно так же проходили выборы и перевыборы казацких вожаков — атамана, или гетмана, есаулов, писаря, обозного и судьи. По этому же образцу каждый курень (это слово обозначало не только само жилище, но и занимавший его казацкий отряд) выбирал и себе «старшину». Во время военных походов старшина обладала абсолютной властью, правом казнить и миловать. Но в мирное время ее компетенции были весьма ограниченными.
Всего запорожцев насчитывалось 5—6 тыс. Сменяя друг друга, они держали на Сечи постоянный гарнизон, составлявший примерно десятую часть общей их численности. Остальные отправлялись в военные походы или на мирные промыслы. Сечевое хозяйство в основном основывалось на охоте, рыболовстве, бортничестве, солеварении в устье Днепра. Поскольку Сечь лежала на торговом пути из Речи Посполитой на берега Черного моря, торговля также играла немалую роль в жизни запорожцев. Постепенно вопреки декларируемому равенству и братству на Сечи возникают социально-экономические отличия и противоречия между старшиной и рядовыми казаками (чернью), время от времени разряжающиеся бунтами и переворотами.
Городовые (реестровые) казаки. В городах пограничья также проживало много казаков. Так, например, в 1600 г. население Канева состояло из 960 мещан и 1300 казаков с семьями. Точно так же, как и сечевики, так называемые городовые (т. е. городские) казаки игнорировали какие-либо власти, признавая только своих старшин. И все же польское правительство, вполне понимая, что всякая попытка подчинить далекую непокорную Сечь оказалась бы тщетной, не оставляло надежды превратить в своих надежных служак хотя бы городовых казаков, для начала пусть малую их часть.
И вот в 1572 г. король Сигизмунд Август санкционировал
Другая, более удачная попытка сформировать санкционированное правительством казацкое войско была предпринята в 1578 г., при короле Стефане Батории. Король установил плату шести сотням казаков и разрешил им разместить в г. Трахтемирове свой госпиталь и арсенал. За это казаки согласились подчиняться назначенным королем офицерам-дворянам и воздерживаться от самовольных нападений на татар, весьма затруднявших ведение внешней политики Речи Посполитой. По заведенным правилам все 600 казаков были занесены в специальный список — реестр. И теперь уже эти зарегистрированные, «реестровые», казаки использовались не только для охраны границ от татар, но и для контроля за «нереестровыми».
К 1589 г. количество реестровых казаков достигло уже 3 тыс. В основном это были оседлые, семейные, хорошо устроенные казаки, часто обладавшие значительной собственностью. К примеру, завещание некоего Тишки Воловича включало дом в Чигирине, два имения с рыбными прудами, леса и пастбища. 120 ульев и 3 тыс. золотых слитков (из них тысяча в закладе под большие проценты). Так что относительно состоятельные реестровые казаки резко отличались от своих нереестровых собратьев, чей скарб скорее напоминал пожитки простого крестьянина. Вот почему отношения между 3 тыс. реестровых и 40—50 тыс. нереестровых казаков часто достигали точки кипения (что, впрочем, не мешало ни сыновьям реестровых убегать на Сечь, ни разбогатевшим нереестровым записываться в реестр).
Таким образом, к началу XVII в. существовало три (хоть и частично перекрывающиеся) категории казаков. Первая — это состоятельные реестровые казаки, завербованные на службу королю и правительству. Вторая — запорожцы, жившие вне официальных пределов Речи Посполитой. И третья — это огромное большинство казачества, нереестровые казаки, жившие в городах пограничья: они вели вполне казацкий образ жизни, но не имели официально признанного статуса.
Борьба против турок и татар. На ранней фазе своего развития нереестровое казачество и особенно Сечь в глазах всего остального общества были просто сбродом разбойников. Так думали не только магнаты и королевские чиновники, но и большинство украинцев. Но к концу XVI в. образ казачества меняется. Во всяком случае, о казаках начинает лучше думать масса простого народа, ободренная их отчаянной смелостью и успехами в борьбе с татарами и их могущественными покровителями — турками.
От турок страдали не одни украинцы. Вся Европа XVI в. дрожала от одной мысли о турецком нашествии. В 1529 г. оттоманцы опустошили Венгрию и едва не захватили Вену. А огромная часть Восточной Европы оставалась под прямой угрозой набегов татар. Так что всякий, кто осмеливался бросить вызов «бусурманам» (так называли в Украине всех мусульман), твердо мог рассчитывать как на симпатии своих земляков, так и на славу за границей.
Но как бы ни дорожили запорожцы своей славой, добытой в походах на турок и татар, пускались они в эти походы отнюдь не ради нее одной — были и цели более практические. Нужно было оттеснить татар подальше от украинских поселений. Да и можно было поживиться добром в захваченных оттоманских городах: ведь регулярная военная добыча составляла приличную часть казацкого дохода.