Украина.точка.РУ
Шрифт:
– И у тебя появился «чвашник»?
– Да… – ответила она, глядя в потолок и кусая губы.
Трудно было понять, раскаивается она или нет.
– А потом?..
– Потом… Да, да, да… Сашка пошёл и ради меня совершил на Бессарабске подвиг!
– Ляха бляха! – только и выругался Цветаев, испытав сильнейшее раскаяние.
Мог бы и сам догадаться! Он ошарашенно посмотрел на Зинаиду. Вот что сподвигло Жаглина! Так просто. А я его, скотина, подозревал чёрти в чём.
– Прости меня…
– Бог простит, – ответила
Бигуди жалко свисали, лицо готово было расплакаться. Несомненно, они понимали друг друга, но и знали, что всё это пустопорожно, ни к чему не обязывает, слишком разные и ненужные они друг другу.
– Кого-нибудь узнала? – спросил он глупо.
Ему было жалко её, и это родило в нём даже не симпатию, а нечто большее, что связывает женщину и мужчину, что невозможно передать словами, а ощущается на подсознании, не животное чувство, а напротив, воспарение. Нет, нет, нет, – подумал он и вовремя вспомнил свою Наташку, иначе готов был протянуть руку и совершить ошибку.
– Где? – вздохнула она так, словно хотела сказать: «Отстань, мне и так тошно!»
– Там!
Блин, как он себя ненавидел в роли ищейки и знал, что ничто больше не будет, как было прежде, и что он сам в чём-то и как-то виноват: там не доглядел, здесь поотпустил, в результате Пророк созрел, как подгнивший плод.
– Никого. Мне стало стыдно, и я ушла!
– Ну а женщины там были? – настоял он. – Блондинки?
Он понял, что несёт околесицу, хотя его вдруг озарило: Ирка Самохвалова! Ах, сучка, ах, стерва! А Пророк – дурак, нашёл, на ком жениться!
– И блондинки, и брюнетки. Все голые! Больше я ничего не знаю. Жаглин у меня в ногах две недели валялся, чтобы я его простила. Я обычная проститутка. Я на такие заморочки не подписывалась. Я ещё замуж выйти хочу. Кто меня потом возьмёт?! Кому я буду нужна?!
Цветаев устало рухнул на стул:
– А что этот человек, – он показал на блокнот, – вам ещё что-нибудь говорил?
– Ничего не говорил. Я его ни разу не видела. С ним Жаглин общался. Есть будешь?
– Давай… – машинально согласился Цветаев и уставился на таракана, который выполз из-под чашки и вовсю шевелил усами.
– Ну вот так бы сразу и сказал, – вмиг подобрела Зинаида. – Я женщина честная, у меня такие мероприятия рвоту вызывают, а женщины туда ходят исключительно одни больные, – объяснила она, накладывая ему картошки.
– Откуда ты знаешь? – спросил он, опять же машинально беря вилку.
Таракан испугался и спрятался, как Зяма-кровавый за НАТО, но один ус остался торчать.
– Что я не видела их в деле? Фу! Они сумасшедшие, как с цепи сорвались. Нет, это не по мне. Я люблю ласку, нежность, и чтобы по обоюдному согласию. Вот как с тобой!
Она вызывающе поправила грудь и поглядела на него хитро-хитро.
– Ну ты даёшь, мать! – грубо оборвал её Цветаев
– Жена, что ли? – поинтересовалась Зинаида, не скрывая ревности, словно имела на неё право.
– Да нет, – простодушно ответил он. – Жена у меня брюнетка, да и не здесь она.
Зинаида подумала:
– Тогда подружка?
– И не подружка, – вздохнул он, подумав, что Ирочка Самохвалова вряд ли могла претендовать на эту роль, не по Сеньке шапка. – А просто натуральная блондинка, вот с такими волосами, по плечи.
– Кажется, была одна, – Зинаида присела напротив и участливо заглянула в глаза. – Что, обмишурился?!
– Да брось ты! – открестился он. – Жена не моя.
– А чья?! Рассказывай! – потребовала она. – Дюже люблю такие истории… – и подпёрла подбородок мягким кулачком.
Чёрт, подумал он с досадой о Зинке, а ведь хорошая баба. Душевная, только слаба на передок. На таких бабах весь мужицкий мир держится, не зря Жаглин здесь околачивался.
– Это тайна, – огорчил он её. – Тайны не выдают. Я слово дал.
И сам тоже огорчился, потому что испытал огромное желание поделиться всем тем, в чём запутался. Может, кто-то что-то подскажет? Однако приходилось довольствоваться собственными домыслами, потому особо не разгуляешься.
– Жаль, – произнесла она мечтательно и с силой втянула в себя воздух. – А я вот настоящей любви и не испытывала, всю продажная и продажная. – И засмеялась, глядя на его вытягивающееся лицо. – Шучу я, шучу! Жаглин меня безумно любил, и ещё один мужчина тоже. Мне этого достаточно. Давай выпьем!
И Цветаев пожалел, что у него нет фотографии Ирочки Самохваловой. Всё сразу встало бы на свои места, хотя в то, что Ирочка занималась групповухой, абсолютно не верилось. Глаза у неё другие, строгие, нет в них блядства. Однако чем чёрт не шутит, пока Пророк спит.
Получалось, что Жаглин дал злополучный адрес Гектору Орлову, где того благополучно «приняли» на месяц и держали бы дольше, если бы ты, Цветаев, не постарался. Почему его тогда не расстреляли, как поступают со всеми другими иноверцами, не принявшими новый строй? Вопрос, на который Зинаида ответа не знала, как не знал его и Цветаев, хотя и догадывался: судьба Герки зависела от его длинного языка, он вовремя его укоротил.
– Знаешь, что, – не без внутренней борьбы с самим собой, сказал он, – пойду-ка я разбираться дальше.
– А может, останешься?.. – выпрямилась она.
– Не-а… – показал он головой и подумал о своей Наташке, она всегда неотлучно была с ним.
– Ну вот, – вздохнула Зинаида, – как хороший мужик, так сразу сбегает.
Он хотел сказать, что с удовольствием остался бы, чтобы слушать её материнский голос, но не сказал. Не должен он был так поступать. Звали его долг и иная любовь, и с этим ничего нельзя было поделать.