Украинское национальное движение. УССР. 1920–1930-е годы
Шрифт:
«Культурная работа» пришла на смену провалившемуся лозунгу вооруженной борьбы за независимость. Как полагали националисты, она должна была дать советской власти почувствовать «мощь национальной стихии», под напором которой власть вынуждена была бы сдавать одну позицию за другой. Нередко «культурная работа» именовалась также «борьбой». Надо сказать, что подобное сравнение имело под собой тогда веские основания, поскольку работа, направленная на строительство украинской нации, стала изменением не идеологии украинского национального движения, а его тактики. Сотрудники ГПУ отмечали, что, поскольку тактика открытой войны привела движение к поражению, «культурная борьба» «приобрела огромную популярность и втянула в ряды своих сторонников подавляющее большинство виднейших представителей укр[аинской] контрреволюции» [613] , а культурный фронт стал решающим в борьбе за массы между национальным движением и большевиками. Новая тактика открывала удобную возможность для постепенного овладения УССР изнутри и ее перерождения в подлинно «национальное» государство. Для этого могло подойти все: от сферы дошкольного, среднего и высшего образования, прессы до группирования «национально сознательных» элементов украинского общества «во всех жизненных частях государственного организма» или, скажем, в Академии наук, в которой, кстати, имелась «компактная масса» бывших
613
Цит. по: Шаповал Ю., Пристайко В., Золотарьов В. ЧК-ГПУ-НКВД в Україні: особи, факта, документа. Київ, 1997. С. 256.
614
Там же. С. 257.
615
Політичний терор і терорізм в Україні. ХІХ-XX ст.: іст. нариси. Київ, 2002. С. 264.
«Культурная работа» включала в себя два основных направления. Первое было ориентировано на развитие различных областей культуры, например театра или изобразительного искусства, особенно связанного с декоративными народными промыслами (народные костюмы, вышивки и т. п.) и прочей этнографической спецификой. Большое внимание уделялось музыкальному и хоровому искусству – ведь ключевым элементом славянской культуры является как раз музыкальность. Музыкальные произведения и форма их подачи оформлялись в национальном стиле, для чего опять же использовалась этнографическая специфика. Огромную роль играл и соответствующий репертуар, который подбирался преимущественно из казацких песен и дум о Сечи, былой славе и «поруганной воле». Многие из них (если не большинство) к тому же были созданы не в те далекие времена, а в XIX – начале XX в. как дань моде на романтическое прошлое или как мощный побудительный мотив к развитию («пробуждению») национального сознания. Развитию национального музыкального искусства способствовала богатая народная песенная традиция, которая, будучи обработанной и использованной в качестве исходного материала, была способна оказать сильное эмоциональное воздействие на массы и стать важным атрибутом национальной культуры. Сводки спецслужб подчеркивали то особое внимание, которое «национально сознательные» граждане уделяли организации музыкальных, хоровых коллективов, кобзарских студий. Например, при Обществе имени Н. Леонтовича (композитора и украинофила) была организована кобзарская студия, «состоящая преимущественно из шовинистических элементов – участников антисоветского движения». Согласно докладам чекистов, национальные музыкальные и художественные общества занимались не только своей прямой деятельностью, но и группировали вокруг себя «антисоветские элементы в целях противосоветской работы» [616] . Правда, эта «изнаночная» сторона деятельности подобных культурных обществ вполне соответствовала тем задачам (создания и распространения национальной культуры, развития самосознания и объединения единомышленников), которые стояли перед ними изначально.
616
ЦГАОО У. Ф. 1. Оп. 20. Д. 2443. Л. 65.
Рамки исследования не позволяют подробно останавливаться на вопросах развития украинской культуры 1920-х гг., ее прямых и косвенных связях с идеологией украинского национального строительства. Становлению и развитию национального театра, музейного дела, литературы в интересующей нас плоскости, равно как и процессу, получившему в украинской историографии название «культурного возрождения» в целом, может быть посвящена не одна монография. Стоит лишь отметить, что уже само развитие украинской культуры не только превращало ее саму по себе в объективный фактор существования национальной общности и способствовало оформлению последней, но и служило мощным средством сознательного и подсознательного воздействия на народные, крестьянские массы, воспитания в них украинского самосознания и закрепления украинской идентичности.
Конечно, было бы упрощением смотреть на национально-культурные процессы в УССР как на какой-то линейный, единонаправленный процесс, облеченный к тому же в военизированные формы («фронт», «борьба»). Не всеми его участниками «культурная работа» воспринималась как целенаправленное продолжение неудавшейся борьбы за самостийность Украины. Для многих представителей интеллигенции она была профессией, сферой интересов, жизнью, наконец. Они просто занимались тем, что умели и любили. А нэп и украинизация предоставляли благоприятную возможность не только заниматься своим делом, но и облекать его в украинские формы. Но было и немало других людей, считавших, что поражение в Гражданской войне украинское движение потерпело «из-за недостатка национальной сплоченности», и потому своей работой (в школе, музее, библиотеке, академическом институте, за письменным столом) стремившихся «исправить этот основной недочет, то есть добиться национальной спайки в массах» [617] . Поэтому главной задачей адепты украинского движения считали укрепление национальной идентичности – работу с населением, особенно с молодежью, и выработку у него национального самосознания. Это стало вторым и, пожалуй, наиболее важным направлением «культурной работы».
617
Цит. по: Шаповал Ю., Пристайко В., Золотарьов В. Указ. соч. С. 257.
Закрытые письма и отчеты секретарей окружных партийных комитетов, поступавшие в ЦК КП(б)У, содержали сведения, что в кругах «украинской интеллигенции – особенно в антисоветской части ее – по-прежнему (была. – А. М.) популярна идея самостийности Украины, освобождения ее из-под опеки Москвы (“Украина для украинцев”)», и убеждение, «что разрешать национальный вопрос нужно собственными силами, а сделать это можно будет только при самостийности Украины». А поскольку борьба за нее возможна «только при овладении украинскими массами» и их идеологической обработке, то своей ближайшей и важнейшей задачей националисты считали «завоевание командных культурных высот и охват своим влиянием украинских научных, культурно-просветительских и общественных организаций» [618] .
618
ЦГАОО
В условиях, когда из всех средств массовой информации была развита только пресса, слово учителя, музейный стенд или учебник истории и литературы (особенно если там подавалось соответствующее изображение прошлого Украины, Запорожской Сечи, казаччины [619] ) были способны оказать на массовое сознание ни с чем не сравнимое воздействие. Даже безобидная на первый взгляд музейная экспозиция могла стать «долговременной огневой точкой» «культурного фронта», опираясь на которую адепты движения могли вести работу по развитию у широких народных масс национального самосознания и утверждения среди них украинских ценностей. И борьба на «культурном фронте» развернулась нешуточная.
619
Там же. Д. 1072. Л. 114.
Воздействие на массы со стороны украинских националистов осуществлялось различными способами. Оно могло вестись через организации, созданные силами национального движения и являвшиеся его структурными подразделениями, скажем через «просвиты», многочисленные фольклорные общества, студии и союзы, автокефальную церковь. Могло оно осуществляться через государственные учреждения (например, Наркомпрос), местные органы власти, издательства (частные, кооперативные, государственные). Не меньшее значение имела «неорганизованная» работа, то есть не структурированная в советские или несоветские формы, и проводившаяся частным порядком, путем непосредственного общения с аудиторией. Поначалу ведущую роль играли самодеятельные формы национального движения. Сразу после окончания Гражданской войны, еще в «лучшие» времена подполья и бандитизма, «культурная работа» велась главным образом в «просвитах». Что же они собой представляли?
«Просвиты»
Эти общественные организации появились в 1905 г. после опубликования Октябрьского манифеста, разрешившего свободу собраний и организаций. С одной стороны, «просвиты» продолжили традиции прежнего украинофильского движения, а с другой – формировались под влиянием галицких «просвит» [620] , игравших заметную роль в деле национально-украинского развития русинов Галиции. Задачи, которые активисты «просвитницкого» движения ставили перед собой, ничем не отличались от задач украинского движения в целом: воспитание населения в украинском национальном духе через «определение начальных черт и идеалов украинского народа; ознакомление с духовными и материальными потребностями Украины и способствование его национально-культурному развитию». Они также должны были готовить кадры работников, «воспитанных на родных идеалах», тех, кто помог бы сбросить «русификаторские путы» [621] с тела и души народа.
620
Лисенко О. В. Виникнення й діяльність українських «просвіг» // Нариси з історії українського національного руху. Київ, 1994. С. 145.
621
Цит. по: Євселовський Л.І., Фарина С. Я. «Просвіта» в Наддніпрянській Україні: іст. нарис. Київ, 1993. С. 23, 44–45.
Практическая деятельность «просвит» заключалась в создании библиотек украинской литературы, издании прессы, организации школ с украинским языком преподавания, ознакомлении народа с «украинской» жизнью в Галиции и Буковине. Помимо этого, члены «просвит» организовывали украинские художественные и музыкальные вечера, читали лекции по истории Запорожья, истории национального движения, культуре Украины и т. д. На встречи приглашались люди всех сословий. Согласно сохранившимся данным о работе киевской «просвиты», около 52 % слушателей лекций были ремесленниками и рабочими, 20 % – относились к мелким служащим (конторщикам) и приказчикам. Из 3714 человек, посетивших 33 лекции, 45,5 % пришли впервые, на втором месте были те, кто посещал мероприятия «просвит» уже в пятый раз [622] . Это говорит о том, что основная масса людей попадала туда из-за любопытства. Привлечение как можно более широких слоев населения к «украинской» работе и даже простое ознакомление их с украинским вопросом являлось важнейшей задачей «просвит». В то же время у них имелся определенный, устоявшийся контингент людей, преданных идее украинства и активно участвовавших в «украинской» жизни.
622
Лисенко О. В. Указ. соч. С. 153, 154.
«Просвиты» появились во многих городах Малороссии, а также за ее пределами в местах проживания малорусского населения. Не везде их работа протекала так же успешно, как это было, скажем, в киевской, одесской или екатеринославской организациях. Многие из них существовали формально, причем не из-за преследований со стороны властей, отношения с которыми были «сравнительно неплохими» вплоть до 1909 г., а то и позже [623] . Слабость многих «просвит» (как характерная черта всего украинского движения) крылась в них самих. Часто случалось так, что организации не имели даже плана развития культурной работы, но при этом пытались охватить все сферы деятельности, что в условиях ограниченности «украинских» сил и равнодушия населения к национальному (украинскому) вопросу приводило многие из них к упадку. К тому же между ними не было регулярных связей, а также общего центра, который взял бы на себя координирующую работу. Как это ни покажется парадоксальным, но у «просвит» на российской Украине связи были крепче не друг с другом, а со своими галицкими коллегами. Налаживанию контактов мешала ревность «просвитянских» лидеров друг к другу. Как об этом с горечью писал известный деятель движения Е. Чикаленко, каждый «вождь» украинского движения считал, что только он «утрет слезы неньке Украине», и не желал «поступиться своей булавой» [624] . Кроме того, разные люди по-разному понимали задачи «просвит». Например, идейное руководство Могилев-Подольской организацией взял в свои руки польский помещик И. Волошиновский, после чего в ней усилилось внимание к экономической работе, в частности к кооперации, а национально-культурные задачи были отодвинуты на второй план [625] .
623
Там же. С. 151–153.
624
Цит. по: Там же. С. 146, 147, 149.
625
Там же. С. 148.