Укридж. Любовь на фоне кур
Шрифт:
Полагаю, в какой-то момент происходящего моя радушная хозяйка позвонила, поскольку в коридоре я узрел моего старого приятеля, тамошнего дворецкого. С помощью непостижимой телепатии, присущей его биологическому виду, он как будто успел узнать, что удаляюсь я, так сказать, не под развернутыми знаменами, ибо держался он теперь с суровостью тюремного надзирателя. Его рука словно чесалась от желания ухватить меня за плечо, а когда мы достигли парадной двери, он бросил тоскливый взгляд на тротуар, словно думая, какое это идеальное место для того, чтобы я приложился к нему с глухим стуком.
– Прекрасный денек, – сказал я, поддаваясь
Он не снизошел до ответа, и я, пока, пошатываясь, удалялся по залитой солнцем улице, ощущал на спине его взгляд.
«Очень темная личность. – Я словно услышал его голос. – И только благодаря моей предусмотрительности он не прихватил с собой серебряные ложки».
День был теплый, но недавние события невообразимо взбудоражили мои эмоции, и я прошел весь путь до Эбери-стрит пешком, причем с такой молниеносностью, что неторопливо шествующие прохожие смотрели на меня с жалостливым презрением. В полурасплавленном и измученном состоянии добравшись до своей гостиной, я узрел Укриджа, растянувшегося на диване.
– Привет, малышок, – сказал Укридж, протягивая руку за чашей с прохладительным напитком на полу возле дивана. – Я все ждал, когда ты вернешься. Хотел предупредить, что тебе больше не требуется интервьюировать мою тетку. Оказывается, у Доры на банковском счете была припрятана сотня фунтов, и ее пригласила в партнерши одна ее знакомая, владелица машинописного бюро. Я посоветовал ей не упускать такого случая. Так что с ней все в порядке.
Он испил из чаши и испустил удовлетворенный вздох. Наступило молчание.
– Когда ты об этом узнал? – наконец спросил я.
– Вчера днем, – ответил Укридж. – Собирался заскочить предупредить тебя, но каким-то образом из головы вылетело.
Возвращение Боевого Билсона
Это был крайне неприятный момент, один из тех, которые высекают морщины на лице и подергивают благородной сединой волосы у висков. Я глядел на бармена. Бармен глядел на меня. Присутствующее общество беспристрастно глядело на нас обоих.
– Хо! – сказал бармен.
Я очень сообразителен. И молниеносно понял, что он мне не симпатизирует. Это был крупный, обильный типчик, и его взгляд, встретившись с моим, дал недвусмысленно понять, что для него я – кошмар, ставший явью. Его подвижные губы слегка изогнулись, дав сверкнуть золотому зубу, а мышцы его могучих рук, крепостью не уступавших железу, слегка зазмеились.
– Хо! – сказал он.
Обстоятельства, поставившие меня в данное прискорбное положение, были нижеследующими. Творя рассказы для популярных журналов, которые в то время вызывали у стольких издательств столько сожалений, я подобно одному моему собрату-писателю сделал своей областью весь род человеческий. А потому сегодня я разделывался с герцогами в их замках, а завтра совершал поворот кругом и начинал зондировать угнетенные десять процентов на дне их трущоб. Разносторонний типус. В данный момент я творил довольно трогательную вещицу про девушку по имени Лиз, которая трудилась в лавочке, торгующей жареной рыбой на Рэтклифф-Хайуэй, и потому отправился туда в поисках местного колорита. Какой бы приговор потомки ни вынесли Джеймсу Коркорану, они не смогут сказать, что он когда-либо избегал неудобств, если дело касалось его искусства.
Рэтклифф-Хайуэй – весьма интересная
– Крайне сожалею, – сказал я, улыбаясь умиротворяющей улыбкой и стараясь придать своему голосу обаятельное дружелюбие. – Оказывается, у меня нет денег…
Вот тут-то бармен и произнес свое «хо!», а затем вышел на открытое пространство через дверцу в стойке.
– Думаю, мне обчистили карманы, – сказал я.
– Думаешь, значит? – сказал бармен.
Он произвел на меня впечатление человека, чей характер претерпел изменения не в лучшую сторону. Годы общения с бессовестными гражданами, так и норовящими выпить на дармовщинку, угасили тот наивный юношеский энтузиазм, с каким он вступил на стезю барменства.
– Так я оставлю вам мою фамилию и адрес? – предложил я.
– А кому, – холодно осведомился бармен, – нужен твой непотребный адрес с фамилией в придачу?
Неизменно практичные, они сразу же хватают быка за рога. Он упер указательный палец в самую суть вопроса. Кому были нужны мой непотребный адрес и фамилия? Решительно никому.
– Я пошлю… – продолжал я, но тут слова сменились делами. Явно многоопытная рука ухватила меня за шею, другая сомкнулась на моих брюках чуть ниже поясницы, поток воздуха ударил мне в лицо, и я покатился по тротуару в направлении мокрой и неаппетитной канавы. Бармен – гигантская фигура на фоне грязно-белого фасада пивной – мерил меня мрачным взглядом. Думается, если бы он ограничился взглядом – пусть и в высшей мере оскорбительным, – я бы оставил дело без последствий. В конце-то концов право было на его стороне. Каким образом он мог заглянуть в мою душу и убедиться в ее снежно-белой чистоте? Но когда я кое-как поднялся на ноги, он не устоял перед соблазном и добавил еще парочку штрихов.
– Вот к чему приводит выпивка на дармовщину, – произнес он нестерпимо нравоучительным тоном – или так мне показалось.
Эти грубые слова невыразимо меня оскорбили. Я воспылал праведным гневом. И кинулся на бармена. Совсем забыв, что он может уложить меня одной рукой.
Секунду спустя он, однако, напомнил мне об этом факте. Не успел я атаковать, как неизвестно откуда взявшийся гигантский кулак опустился на мою голову. Я снова сел.
– Э-эй!
Я смутно понял, что ко мне кто-то обращается, причем не бармен. Этот атлет уже сбросил меня со счетов и вернулся к своим профессиональным обязанностям. Я поглядел вверх, и у меня возникло впечатление чего-то большого в голубом коверкоте, а затем меня поставили на ноги, как пушинку.
Моя голова начала проясняться, и я сумел сосредоточить взгляд на том, кто мне посочувствовал. И пока я его сосредоточивал, у меня возникло ощущение, что я уже где-то, когда-то видел этого человеколюбца. Рыжие волосы, блестящие глаза, внушительное телосложение… Так это же не кто иной, как мой старый друг Уилберфорс Билсон! Боевой Билсон, грядущий чемпион, которого я в последний раз видел, когда он выступал в «Стране Чудес» под эгидой своего личного менеджера Стэнли Фиверстоунхо Укриджа.
– Он вам вдарил? – осведомился мистер Билсон.