Укрощение дракона 2. Дракон нашего времени
Шрифт:
– Что, ведьма, не ожидала?! – расхохотался чернолицый колдун в защищающем от солнца плаще.
– Скорей! У нас мало времени! – крикнул громким, испуганным шёпотом молодой маг.
Колдун выставил руки с растопыренными пальцами, маги по бокам зажгли жезлы, и меня закрутило сине-зелёным вихрем, отрывая от земли. Ой…
Глава 2
Сад, замок, лица, кролики – всё исчезло перед глазами, замелькало, забулькало, будто я попала в воронку безумного фейерверка. Вокруг меня сыпались искры, взрывались огни, превращаясь в едкий дым. По стенкам головы эхом разносился жуткий, рычащий
– Прррроклятье… Чрррево… Убирррайся, ведьма… Не бывать наследника в Дрриэррре… Никогда не вернёшься в этот миррр… – и почему-то адрес нашего сочинского партнёра.
Я схожу с ума? Тьфу, он же был на флэшке… в реквизитах договора, на той самой, что проглотил Маркатарр.
Не в состоянии пошевелиться, я сквозь зубы послала колдуна очень ненормативно как раз перед словами «навечно прррроклята». Говорят, русский мат защищает от всяких гадостей. Надеюсь… Мамочки!!! Не помогает… Тело скрутило и выгнуло, словно в агонии, унося дальше и дальше с безумной скоростью по дымному тоннелю. Ай, больно как! И плохо… К самому горлу подступил обед. Из дыма донеслось раскатисто:
– Да пррристанет к тебе печа-а-ать забвения…
И я отключилась.
Усталый, мятый и явно плохо спавший ночь мужчина лет сорока пяти отложил папку и поднёс бренчащую трубку к уху:
– Исаев у телефона.
– Максимыч, нашлась! – заорал в ответ Смолянский. – Аня твоя нашлась!!!
– Где? – хрипло произнес полковник Исаев и тут же добавил, с трудом справляясь с внезапной сухостью в горле: – Живая?…
– Живая, и по ходу целая. Не волнуйся, Максимыч, – сам страшно волнуясь, орал Смолянский из дежурки. – Сидит в участке в Сочи. Немного неадекватная была сначала, сориентироваться не могла. Как оказалась у Олимпийского огня, не помнит. Без документов, без денег. В одной ночной рубашке. Только кольцо золотое с головой дракона на среднем пальце. Но опосля в участке вспомнила и имя, и фамилию! И тебя! Ребята её как раз по базе пропавших пробили, всё совпало! Она!
– Слава Богу! Только не ори так, – выдохнул Исаев, но сердце тут же сжалось.
В ночной рубашке… Сволочи! Кто посмел?!
Полковник глянул на фото дочери в рамке на столе. Маленькая ещё тут, смеётся с шариками в парке. Не уберёг… Как и Нину, маму её. В горле встал ком.
– А разве я ору? – продолжал орать Смолянский.
– Да. В ушах звенит. Вылетаю туда.
– Денег надо?
– Нет. Есть. – И добавил тихо, не узнавая собственный голос: – Спасибо, Глеб.
Исаев положил трубку на серый аппарат и за секунду выглушил полную бутылку Ессентуков. Аня… в ночной рубашке… Что они делали с ней гады целых полтора месяца?! С его малышкой?… Подумать было страшно. На работе уже чего только не навидался, но чтобы с его Нюткой кто-то?!
Полковник Исаев стиснул зубы и встал со стула так резко, что тот откатился к окну. Надел на ходу пиджак, и заводя дряхлую Тойоту, подумал: «Урою, падлы! Каждого лично выкопаю, кто хоть пальцем Нютку тронул. И мозги вышибу! А потом пусть сидят. Хоть в кутузке, хоть в дурке. Главное, пожизненно».
Подъезжая к Внуково, Исаев опомнился, набрал Смолянского.
– Глеб, контакты сочинского отделения скинь.
– Уже, шеф.
– Спасибо.
Сердце полковника Исаева стучало, как сумасшедшее, пока он копировал номер из смски – вдруг всё-таки не Аня? Он, Исаев, в чудеса не верит. А это сродни чуду. И так, блин, хотелось, чтобы это дочка была в Сочи.
В начале марта она как под землю провалилась. От работников той шарашки «Латтэ и Маффин» ничего путного услышать не удалось: дым, молния, исчезла и всё… Укурки чёртовы!
Видео-камеры не работали. На записи только рябь. И нагрянувшие ребята из ОБЭПа с проверкой не помогли припугнуть кафешников. Сотрудников Аниных чуть не на изнанку вывернул. Босса очкастого до слёз довёл. Однокурсников по одному прошерстил, даже мажоров запугал так, что папаши адвокатов присылали. Один накатал заяву о превышении полномочий. Благо, шеф понятливый. На уши всех поставил. Братву, освободившихся, кто мстить мог, проверил дотошно. Висяки по маньякам и похитителям поднял, ища аналогию. И ничего.
Только самого себя оставалось поедом есть, что велел дочке работать. Самостоятельность воспитывал, ответственность. Прав был тесть, когда ему влепил тогда на даче подзатыльник: девочка принцессой должна быть, а не сержантом в юбке. Без матери так тем более! Лелеять надо было, баловать, а не к взрослой жизни приучать! Доприучался…
Исаев почти не мог спать. Слишком пусто, слишком тихо было в доме. До звона и чертовщины по углам. Потому полковник рыл землю носом, рыл и не сдавался. Как проклятый.
И вот теперь радоваться бы надо… Оставалось нажать на сенсорном экране на значок вызова в виде телефонной трубки, а палец с большим ногтем вдруг завис над ней и задрожал. Чудес не бывает.
Стук крови в ушах, как бешеный поезд по шпалам.
Чёрт с ним! Будь что будет!
– Полковник полиции Исаев Валерий Максимыч беспокоит. Из Москвы, – глухо сказал он. – Мне сообщили, что у вас находится моя дочь, Анна. Обнаружили сегодня. Я хотел бы её услышать. Это возможно?
– Боюсь, что нет, товарищ полковник, – ответили участливо на том конце. – Анну Исаеву увезли в больницу.
– Что с ней?
– Сознание потеряла. Врач сказал, от потрясения вроде… Но вы не волнуйтесь, разберутся. Вы в городе?
– Нет. В Москве. Еду в аэропорт. Как мне найти больницу?
– Вас встретят, номер рейса только сообщите.
– Билет возьму и перезвоню. Спасибо.
Волнение в сторону, – решил Исаев. – Не думать. Не надеяться. Потом, всё потом. Сейчас дело. Билеты, посадка. И увидеть дочку своими глазами. Удостовериться.
Это был самый долгий на свете перелёт. Самый медленный чёртов Боинг. Самая медленная колымага Мицубиси сочинского коллеги из угрозыска. Самый тормознутый лифт в больнице. Самый длинный коридор. Исаев прошёл вслед за медсестрой, невысокой армяночкой в голубом, и, считая удары сердца в ушах, распахнул дверь в палату.
Дочка! Его Нютка, на мать – на Нину покойную в юности отчего-то очень похожая сейчас, сидела, опираясь спиной о подушку, и задумчиво разглядывала массивное кольцо на пальце. Подняла глаза на шум и, радостно взвизгнув, выпрыгнула из кровати:
– Папа!!!
Обвила руками его шею, повисла на нём с визгом:
– Уииии! Папа-аа!!
– Задушишь, Нютка, задушишь, – бормотал Исаев, безмерно счастливый.
Надо же, кто-то свыше раскошелился на чудо! И спасибо ему за это. Будь то старик с бородой на облаке, в которого он не верил, или сам чёрт с хвостом и хитрой мордой… Последний отчего-то примерещился прям явственно, ещё и с татуировкой на синюшной роже и зелёными, как плошки, глазами. Полковник Исаев встряхнул головой и отстранился, рассматривая дочку.