Укрощение леди Лоринды
Шрифт:
– Какой-то глупец – иначе его назвать нельзя – решил восстановить Пенрин-Касл!
– Просто не верится! – воскликнула Лоринда. – И кто же он? Один из Пенринов?
– Нет. Насколько я помню, его имя Хейл – Дурстан Хейл, и он совсем недавно приехал из Индии.
– Должно быть, он очень богат, если может позволить себе такие расходы, – предположила Лоринда. – Насколько я помню, Пенрин-Касл был в более запущенном состоянии, чем наш дом.
– В деревне говорят, что у него денег куры не клюют. Хотелось бы знать, не играет
– Папа… ради Бога! – перебила его Лоринда. – Ты же знаешь, что тебе не следует играть, пока ты не освободишься от долга.
– И как, по-твоему, я сумею это сделать? – распетушился граф. – Азартные игры – единственный способ добыть средства к существованию, который мне известен.
– Ты не можешь играть, если тебе нечего поставить на кон, – увещевала его Лоринда, словно несмышленого ребенка.
– Если этот малый из Индии любит карты, я покажу ему, что значит настоящий азарт. Кто знает, возможно, мне удастся вытянуть из него немного денег.
Лоринда затаила дыхание. «Спорить с ним бесполезно», – подумала она. Ей никогда не удастся убедить отца, что с его стороны недостойно и даже постыдно снова рваться к игорному столу, не вернув долг.
– Разумеется, я очень хочу взглянуть на Пенрин-Касл, – сказала она. – Что тебе удалось узнать о мистере Хейле?
– Только то, что он человек весьма щедрый.
– А почему он проявляет такой интерес к старому замку? Большинство тех, кто сколотил состояние на Востоке, предпочитают селиться в Лондоне или его окрестностях.
– Полагаю, он хочет обратить на себя внимание, – произнес граф угрюмо. – Помню, когда я был еще подростком, замок считался лучшим местом увеселений в целом графстве! – Он немного помолчал, вспоминая былое. – Зимой там устраивались балы, летом – празднества в саду, а старый лорд Пенрин принимал гостей с таким размахом, какого сейчас уже нигде не встретишь.
Он явно оживился, и Лоринда обрадовалась такой перемене.
– Должно быть, ты славно повеселился в то время, папа.
– Одно могу сказать тебе наверняка – у нас были чертовски великолепные лошади! – с гордостью ответил отец. – И когда Пенрин еще только унаследовал титул, мы с ним часто устраивали скачки с препятствиями. Вот это была забава! Даже несмотря на то, что несколько наездников сломали себе шеи!
Он раздраженно вздохнул.
– Не думаю, чтобы этот малый знал, с какого конца подойти к лошади, будь он неладен! Конечно, он больше привык ездить верхом на слоне!
В голосе графа звучало презрение, и Лоринда догадывалась о причине раздражения: его сильно задевало то обстоятельство, что у мистера Хейла достаточно денег, в то время как они обеднели.
Иногда отец мог вести себя совсем по-ребячески, и она надеялась ради его же блага, что он не затеет вражду с новым соседом, еще не успев как следует с ним познакомиться.
Графство не очень изменилось со времен ее детства; соседей у них
«Вероятно, мистер Хейл ровесник папы, – размышляла она, – но, может быть, он не так сильно пьет. Мы не в состоянии оплачивать баснословные счета за вино!»
По окончании обеда она вернулась вместе с отцом в гостиную, напряженно обдумывая, как обставить поприличнее хотя бы одну эту комнату.
Какой смысл открывать большинство помещений, если, кроме двух стариков, здесь просто некому будет убираться. Придется ограничиться малым: начистить до блеска те предметы мебели, которые сохранились лучше других, отобрать наиболее удобные кресла и диваны и все это перетащить в гостиную. Всю же остальную часть дома оставить заколоченной.
Словно догадавшись, о чем она подумала, отец выкрикнул в ярости:
– Я не в силах это выдержать, Лоринда! Я не могу торчать здесь, словно в заключении, зная, что мне не с кем поговорить по душам и не с кем выпить, кроме пары-другой деревенских олухов!
В его голосе Лоринде послышалось столько нескрываемой боли, что впервые в ней зашевелилась жалость к нему.
– Тут уже ничего нельзя поделать, – ответила она. – Нам придется жить здесь, если только не удастся продать дом и поместье. Я поручила это дело агентам фирмы, прежде чем покинуть Лондон, но стоит ли говорить о том, что они не очень меня обнадежили.
Отец ничего не ответил, и Лоринда продолжала:
– Как только у меня выдастся время, я отправлюсь в Фалмут и выясню, есть ли там агент по продаже недвижимости. Вероятно, мы сможем поместить объявление в местной газете.
Лоринда ожидала, что отец яростно воспротивится уже самой идее и дело закончится очередной вспышкой гнева, как это уже случилось в Лондоне. Но он только обреченно сказал:
– Поступай как тебе угодно! Я знаю лишь то, что, если мне придется задержаться здесь надолго, я в конце концов действительно пущу себе пулю в висок!
Он бросился в кресло, перевернув при этом столик, и карты, разложенные им в пасьянсе, разлетелись по разным углам комнаты.
И тут его как прорвало: граф принялся исторгать неистовые ругательства, оказавшиеся слишком грубыми для женских ушей.
Лоринда не стала его слушать и вышла через открытое окно в сад. В том месте, где солнце клонилось к закату, небосвод окрасился в золотисто-багровые тона. Услышав тонкий писк летучей мыши, Лоринда подняла глаза и увидела ее резко очерченные крылья на фоне неба. Лоринда шла прочь от дома до тех пор, пока до нее не перестали доноситься крики отца, тогда она остановилась и тяжело вздохнула.
– Я никогда не сдамся, – вымолвила она, едва сдерживая слезы, но ее голос затерялся в густых ветвях деревьев.