Укрощение огня
Шрифт:
Так что обычно Даная сидела дома и рассматривала настенные панели.
Горбани пересекла помещение, миновала открытую дверь; еле слышно дзинькнул силовой экран, преграждавший проход, и женщина направилась дальше по короткому коридору в спальню дочери.
Даная постучалась в дверь, изолирующее поле рассеялось, и она заглянула в комнату. Открывшаяся картина заставила мать мысленно застонать: какую просторную комнату не дай девочке-подростку, все равно захламит.
Спальня Рейчел превосходила гостиную едва ли не втрое. Прямо посредине, на ступенчатом возвышении, стояла кровать под балдахином.
Вокруг кровати, точно безвкусные дары, сложенные к престолу королевы дикарей, громоздились отложения подросткового периода. Платья, трусики, рубашки, шорты, информационные кристаллы, косметика, всевозможные игрушки и безделушки горами лежали на каждом шагу, занимая все место, так что оставался лишь узкий проход к дверям. Среди сваленного грудами барахла не было только еды: терпение Данаи вовсе не безгранично.
Посредине свалки отдыхал на подстилке из шелкового кафтана домашний лев по кличке Азур. В холке зверь не превышал и полуметра. Лев был белым, если не считать ярко-рыжих кисточек на кончиках ушей и полосок у загривка, с ярко-голубыми глазами. Зверь весил почти шестьдесят килограммов, большинство из которых приходилось на мышцы.
Домашних львов любили многие: животные заменяли и кошек, и собак. Независимые, как кошки, они легче поддавались дрессировке, а к хозяевам привязывались, как собаки, признавая превосходство над собой. Что успокаивало, поскольку домашние львы были кровожадными охотниками.
Большой кот не раз приносил к дверям тушку енота, а однажды, поцарапанный, с оторванным ухом, доставил рысь едва ли не собственного размера. Порой Азур вступал в стычки с койотами, и, как правило, койотам приходилось несладко.
Своими генами сородичи Азура были обязаны львам, домашним кошкам и леопардам, обладая невероятной выносливостью и охотничьим задором последних. Порой домашние львы с успехом могли потягаться со взрослыми самками леопарда. Азур, слишком крупный для домашнего льва, вполне мог бы помериться силами и с пумой.
Временами вокруг дома слышались завывания пум, и Рейчел с Данаей всегда старались закрыть Азура дома во избежание стычек с дикими сородичами. Не хотели, чтобы лев погиб в бессмысленной схватке, тем более – объясняться с кем-нибудь из самозваных Хранителей Природы, почему их домашнее животное убило пуму.
Эдмунд подарил Азура дочери на ее четвертый день рождения, и большой кот сразу же понял, чей он. Всякий раз, когда Рейчел находилась дома, Азур был неподалеку.
Рейчел бегло просматривала голограммы. Расстояние не позволяло Данае четко разглядеть изображения, но она и так догадывалась, что увидит.
– Привет, дорогая. Как прошел день? – поинтересовалась Даная, гадая, какой ответ предстоит услышать. В последнее время дочка то отвечала односложными междометиями, то впадала в бешенство, то вновь преисполнялась свойственной ей жизнерадостности. Перепады настроения смогли бы предсказать лишь астрологи Вавилона. Но Даная помнила, что и сама пережила подобный период, а потому пыталась обходиться с дочерью с той же строгостью, как обходились с ней. Иными словами –
– У меня все отлично, мама. – Рейчел приглушила визор и махнула матери рукой, приглашая в комнату.
– В этих кучах ничего пока не завелось? – с притворным ужасом поинтересовалась Даная, заходя в комнату. – Боюсь, вот-вот вылезет какой-нибудь жук-мутант.
– Кстати, а как ты? – спросила Рейчел.
– Замечательно, – улыбнулась Даная. – Только что вылечила Герцера, и похоже, что ухудшений здоровья не предвидится.
– С ним все будет в порядке? Я… я видела его недавно, и он походил на ободранную лягушку.
– Да, милая, хорошие слова нашла, нечего сказать! – с негодованием заметила Даная. – Герцер борется с болезнью вот уже несколько лет. Старается изо всех сил, делает упражнения, прошел через тысячи процедур, чтобы выздороветь. Трудится гораздо больше, чем ты или твои подружки бездельничаете. А ты сравнила человека, который так старается, с ободранной лягушкой.
– Прости, мама. Но я раньше не видела людей, которые были бы такими… перекошенными.
– Ну, теперь с ним все в порядке, – ответила Даная, вспомнив о своей недавней работе. – Прежде подобные заболевания встречались чаще. Теперь ты не видишь таких людей потому, что человеческие тела почти полностью усовершенствованы. Или вылечены.
– Ну вот, теперь ты будешь читать лекцию, – недовольно скривилась Рейчел. – «Давным-давно люди болели и рано умирали. Многие были жирными. Жили не дольше тридцати лет…» Да слышала я все это уже, мама.
– Дело в том, – продолжала Даная, и ее губы тронула легкая улыбка, – что заболевание Герцера, его спазматические судороги, было не то чтобы распространенным, но все-таки в те времена довольно часто встречалось у молодежи. Но приступы оказались очень острыми, а мальчику и так пришлось нелегко. Поэтому будь добра, не называй его больше ободранной лягушкой.
– Не буду, мама, – ответила девушка. – Как я поняла, трястись он больше не будет?
– Нет, и даже выживет, хотя одно время жизнь висела на волоске. – Даная вздохнула и присела на край кровати. – Под конец я едва не потеряла его. Вот почему обычные автодоки не могли помочь – мальчик вполне мог умереть при лечении.
– Ух ты! – Рейчел взглянула на мать и взяла ее за руку. – Но теперь-то он в порядке, правда?
– В полном, – подтвердила врачевательница. – Еще ни один из моих пациентов не умирал. Хотя я знала врачевательницу, у которой… Она была очень талантливой, но после того случая никогда больше не бралась за лечение. Смерть пациента ее просто сломала. Я боялась, что Герцер умрет. Замечательный юноша. Очень целеустремленный. Думаю, болезнь сделала его сильней.
– Рада, что с ним все в порядке. Мне жаль, что у меня сорвалось с языка такое… И… э-э-э… раз уж мы заговорили о лечении…
Даная прищурилась и вздохнула:
– Ну, что на этот раз?
– Ты же помнишь, что у Маргарет скоро будет день рождения?
– Я не позволю тебе сделать сомопласт, Рейчел. – Даная вздернула подбородок и неодобрительно прищелкнула языком. – Мы с тобой не раз говорили об этом.
– Ну мама, – захныкала девочка, – у меня же отвратительное тело! Я такая жирная! Громадные титьки, а задница – не меньше Эвереста! Ну пожа-а-а-алуйста!