Укрощение огня
Шрифт:
Энгус добавил минералы, прежде не свойственные горам: серебряные жилы, всевозможные драгоценные камни, золото, а в самой глубине – разработанный с применением нанотехнологии материал, который, по мнению дворфа, вполне мог называться неразрушимым. Все вещества разместили при помощи генератора псевдослучайных чисел, и последние двести лет Энгус пытался найти все, что спрятано в горах.
Сам он называл свое занятие настоящей горной добычей, а друзья – масштабнейшим в мире мародерством. Другие дворфы то приходили, то уходили, а Энгус все так же поддерживал систему забоев, разыскивая
Эдмунд полагал, что увлечение друга зашло чересчур далеко. С другой стороны, пристрастия самого Тальбота отвадили от кузнеца немало подруг, включая и единственную любовь его жизни. А потому не Эдмунду осуждать других.
– Я добыл для тебя сталь, – сообщил Энгус, подойдя к горну погреть руки. – И кстати, наконец-то я отыскал залежи проклятого неразрушимого материала. Что скажешь? – Дворф протянул брусок грязно-серого вещества размером с ладонь.
– Выглядит не очень впечатляюще, – ответил Эдмунд, подбросив образец в руке. Как ни странно, материал казался почти невесомым, хотя и ложился на ладонь с ощутимым давлением. – Укреплен с помощью наннитов?
– Укреплен, но, как видишь, внутри наннитов нет, – сообщил Энгус. – Его разработали… хм… примерно в двадцать третьем веке или около того. Хотели создать реактивный материал для усиленной брони. Так что можно применять в боевых поединках без правил, где запрещено использовать энергию!
– А, вот как, – сказал Мирон. – Но все равно пользоваться таким уродством никто не захочет.
– В работе неразрушимый материал меняет вид, – пояснил Энгус, забрав брусок и кинув на наковальню. – Раскалить нельзя: не возьмет ни один из видов пламени, даже мультифазовое. В фотосфере с ним ничего не случится: для преобразования придется использовать наннитов и электромагнитные поля. Но в обработанном виде… – Дворф вытащил из-за пояса нож и крикнул: – Смотрите, вот он, неразрушимый материал!
Лезвие ножа блестело, словно чистое серебро, по которому проносились радужные блики. Эдмунд взял клинок и попробовал пальцем, срезав мозоль. Затем ухватил заготовку меча, над которой работал, и провел по ней лезвием. Вместо того чтобы оставить тонкую полоску или надрез, нож глубоко вошел в металл.
– Черт подери… – ошарашенно выдохнул Мирон.
– Кстати, я уже говорил, что металл образует мономолекулярный край? – спросил Энгус, вновь улыбаясь во весь рот.
– Странное чувство, – задумчиво произнес Тальбот. Подбросив оружие пару раз, метнул, и нож впился в дверь по самую рукоятку. – Металл, неизвестный в прошлом. Совет запретит использовать на турнирах.
– На обычных – не разрешит, – согласился Энгус, пожав плечами. – Но на турнирах без правил, где нельзя пользоваться энергией, – одобрит.
– Угу, – согласился Эдмунд. – Так как, ты говоришь, его обработал? – Кузнец вытащил материал из огня, прикоснулся смоченным в воде пальцем, но, как Тальбот и предполагал, тот даже не нагрелся. – Странная штука.
– А молекулы еще странней. Нанниты создают молекулярную решетку едва ли не с первого захода. А дальше работа идет легче. Главное – убедиться, что материал готов к дальнейшей обработке.
– Ну, тогда многое понятно, – усмехнулся Эдмунд, – теперь
– Что ж, валяй, – ответил Энгус, улыбаясь в бороду. – Древние исследователи так и не догадались, что вещество можно вырабатывать из разной руды. Из тех видов, что встречаются в природе.
– Но такой металл все равно нельзя использовать на турнирах, – заметил Тальбот. – Да и для боев без правил найдется кое-что получше. В общем, прикольная игрушка, но не более.
– Не совсем, – ответил Энгус, показывая на свою кольчугу. – Джинн, отключить поле индивидуальной защиты. А теперь, Эдмунд, попробуй меня прикончить.
– Ну уж нет, – отказался Эдмунд, оглядывая кузницу, – у меня еще и меч не готов.
– Возьми мою секиру, – предложил Энгус, – смелей, мне ничего не грозит.
– Секира же разрубит доспехи, идиот!
– Не-е-а… Сам попробуй!
– Кольчуга вроде бы стальная, – колебался Тальбот, нерешительно берясь за оружие.
– Можно и так сказать, – согласился Пятерка. – Бей!
– Вот черт, – выругался Эдмунд, отводя оружие назад. – Ну ладно, сам напросился.
Кузнец размахнулся, целясь так, чтобы удар прошелся по дворфу вскользь. Даже в кольчуге, сделанной с применением сплава, удар, в самом лучшем случае, сломает Энгусу ребро. Боль будет по меньшей мере дьявольская. Но любое увечье нанниты быстро залечат.
Топор ударился о кольчугу и отскочил, точно налетел на стальную стену. Эдмунд отшвырнул оружие, скривившись из-за болезненной отдачи.
– Черт!
Энгус ухмылялся, хотя удар опрокинул его на спину.
– Когда два слоя этого материала соприкасаются друг с другом при внешнем воздействии, как правило, при трении, между атомами углерода образуются временные ковалентные связи. Я же сказал, что разработал активные доспехи. Когда по ним бьют – становятся панцирем. Алмазным.
– А вот это уже интересней, – заметил Эдмунд, пробуя пальцем кольчугу, вновь ставшую гибкой. Самым существенным недостатком панцирей была громоздкость. Носивший доспехи оказывался заключен внутри формы, зачастую – неудобной.
– А если ходить, сгибать руки и все такое – тогда как?
– Энергии не хватит. Конечно, кольчуга становится не такой гибкой, как обычная, – но ненамного.
– Интересно, – заметил Тальбот, – как ты ее разработал?
– Секретная программа. Но тебе, по дружбе, скажу… – ухмыляясь, многозначительно намекнул Пятерка.
– Значит, ты решил забавляться новой игрушкой, а про мою просьбу забыл? – уточнил Мирон.
– Не-а, я буду делать оба дела одновременно. Принесешь образцы и описание устройства – помогу.
– Значит, решено, – сказал Энгус. – А теперь давайте выпьем как следует в честь открытия первой жилы.
– Много такого материала? – поинтересовался Мирон.
– В первой залежи – не очень, но будет еще, – заверил дворф. – И остальные найдутся. Но как же они глубоко! Мы опустились на такую глубину, что древние насосы не справляются.
– Древность там, древность здесь, – подал голос Эдмунд. – Энгус, угости меня выпивкой, а главное – подари немного твоего материала, чтобы было чем заняться, и я открою тебе нечто неслыханное.