Укрощение строптивого
Шрифт:
— Прости, — он виновато посмотрел на меня. — Ничего из родовых украшений у меня нет. Когда я покидал клан, как-то даже не думал, что соберусь жениться.
— Мне не нужны драгоценности из клановой сокровищницы, — ответила я. — Самую главную ценность я уже получила.
— Я веду себя опять, как ненормальный? — Элион привлек меня к себе. — Просто… К архам, мне не объяснить, что я сейчас чувствую. К Тьме, Лиора, я самый счастливый кровосос из всех, кто заполонил мир Мрака. Нет, из всех миров. Чувствую себя полным идиотом, — он усмехнулся и заглянул мне в глаза. —
— Всегда, — эхом повторила я, не в силах отвести от него восторженного взгляда.
Как мы поднялись до номера, я запомнила плохо, потому что дорога потерялась в непрекращающемся поцелуе. Кажется, мой вампир нес меня, прижимая к себе, и я нескромно обнимала его бедра коленями. Немного пришла в себя я уже в номере, когда бордовый камзол уже успел покинуть моего супруга.
Мои пальчики путались в пуговицах его рубашки, и это я осознала тоже когда разум ненадолго решил посетить меня. Замерев в этот момент, я поймала взгляд Элиона.
— Не бойся, — тихо сказал он и осторожно уложил меня на спину.
Поцелуй был долгим, проникновенным и кружил голову лучше тролльего вина. И я не заметила, как Элион приподнял меня спуская платье с плеч. Только когда поцелуи сместились на шею, а теплая ладонь мужа огладила грудь, я распахнула глаза и приподняла голову, следя за ним, но в следующее мгновение упала обратно и закрыла пылающее от смущения лицо руками. Губы вампира добрались туда, где уже царствовала его ладонь. И я не смогла удержать вздох, ощутив томление, уже не раз охватывавшее меня, когда Элион целовал меня. Но в это раз он не собирался ограничиваться поцелуями, а я не хотела, чтобы он останавливался, все более втягиваясь в новые для меня ощущения.
— Нежная моя, неповторимая, — жарко шептал супруг, вновь целуя мои губы. — Неподражаемая, единственная.
Я поймала его лицо в ладони и всмотрелась в глаза.
— Люблю тебя, — прошептала я и головокружительный водоворот ласк вернулся.
Платье уже валялось где-то рядом с его камзолом, там же покоилась и уничтоженная собственными руками вампира очередная рубашка. Услышав треск, я открыла глаза и проследила полет белоснежной тряпки.
— Новую купим, жмотина, — рыкнул на меня Элион, укладывая обратно.
Следом затрещало белье, которое я для него выбирала, но возбужденный вампир успел только прерывисто вздохнуть, глядя на меня в полупрозрачном белье, а после у меня не стало и комплекта. В голове уже не осталось ни одной связной мысли, когда тонкие изящные пальцы моего мужа проникли мне между ног.
— Элион, — задохнулась я, выгибаясь навстречу его бесстыжим губам, вновь накрывшим мою грудь.
— Ты меня с ума сводишь, — простонал вампир, вырывая из моей груди громкий стон.
И, когда, я уже не могла произнести связно даже его имя, он взял меня. Бережно, не спеша, сдерживая ту звериную страсть, что полыхала в потемневших вишневых глазах. Охнув только один раз от ожидаемой, но короткой боли, я полностью отдалась моему обожаемому вампиру. Его восторженный стон слился с моим, и спальня вспыхнула подобно всполоху чистого Света,
— Я люблю тебя, моя невероятная, — срывающимся голосом произнес Элион.
— И я тебя, — прошептала я, на большее не хватило ни сил, ни дыхания.
В этом городке мы задержались на несколько дней, но ничего про него сказать не могу, видели очень мало. Например, кондитерскую лавку из окна спальни, вот ее я рассмотрела. Хорошо помню большое пирожное, висевшее рядом с входом. Корзиночка, размером с таз, а сверху белая шапка с ягодкой. Уж не знаю, из чего было создано сие творение, но я им любовалась, когда шла в купальню. А больше мы нигде не были…
И вот однажды, когда я снова проходила мимо окна, гадая, из чего сотворили громадное пирожное, Элион остановил меня словами:
— Сегодня едем дальше, хочу попасть в одно местечко перед тем, как мы осядем.
Я обернулась, поправила на груди сползающую простынь и с любопытством посмотрела на мужа. Вампир лежал в кровати, не стесняясь своей наготы. Я тоже его наготы не стеснялась, а вот своей еще да.
— Радость моя, сколько можно кутаться в этот саван, ты меня уже ничем не напугаешь, — хмыкнул он.
— Я скромная девушка, — с достоинством ответила я, пропуская мимо ушей остроту моего упыря.
Он насмешливо посмотрел на меня. Я задрала нос, потуже стянула простынь и ушла все-таки в купальню.
— Все равно скромная, — проворчала я, погружаясь в теплую воду.
— Докажи, — прошептали мне в макушку, и наглый вампирюга присоединился ко мне…
Выезжали мы после обеда. Буся умудрилась отожраться на гостиничном овсе, который ей щедро сыпали в кормушку. Элион не поскупился. Она вредничала и отказывалась становиться под седло. А вот Оз даже обрадовался, ему дорога была в радость. Но, не смотря на вредность кобылы, вскоре мы покинули милый городок, чье название я так и не спросила.
День клонился к закату, когда мы остановились на краю неглубокого оврага. Элион спешился и зашагал вниз по склону. Я немного подождала и тоже спешилась, но спускаться не спешила, ведь муж просил подождать.
— Курточку не порви, — напутствовала я его на всякий случай.
Он остановился, не спеша, обернулся и усмехнулся, глядя на мою деловитую физиономию.
— И в кого ты такая экономная? — спросил вампир, возобновив спуск.
— В папу, — подумав, сообщила я. — Он у меня очень экономный. А как красиво понижает жалование. «Счастливцы» рыдают от умиления. Еще никто не возмутился, все обычно на все согласные.
— Мотив понижения? Провинность? — поинтересовался муж.
— Экономность, — со значением произнесла я. — Все же на благо Пронежа и правящего князя.
— Запомнил, тестю не доверять, — хмыкнул Элион. — Гадость моя обожаемая, тащи свой аппетитный зад ко мне, здесь все чисто.
— Тебя вообще воспитывали, любимый? — тяжело вздохнула я, прихватывая поводья наших скакунов.
— Конечно, — отозвался вампир из-за широкого кустарника. — Знаешь, какой я воспитанный? Самому страшно.