Укрощение строптивой
Шрифт:
— Сиди здесь!
Мы все вместе пили в кухне горячий чай с гречишным мёдом и молчали. После пережитого не хотелось говорить. Наконец отец не выдержал:
— Рассказывайте о пари.
При этих словах все посмотрели на меня, видимо, ожидая, что я первый начну каяться. Но у меня язык будто прирос к небу. Как только открою рот, сразу вырою себе могилу. Рита уйдет и никогда не вернется. Нельзя!
— Батя, Рита, пожалуйста! Не будем об этом! — взмолился я и демонстративно чихнул. — Кажется, простыл.
— Ничего. Вылечим,
— Ага, скажи еще, что меня на кол посадить надо! — буркнул я.
— Поговори мне! — отец встал и нервно забегал по кухне. — Рассказывай!
— Пашка все начал…
— Я? — Блонди вскочил и ткнул пальцем в Риту. — Это она первая нас назвала мудаками.
— За дело! — тихо ответила Рита, глядя в тарелку.
— Антон, будь мужчиной! Я жду! О какой яхте идет речь?
— Ну, и рассказывать нечего. Все завертелось, не так, как было задумано, — я умоляюще посмотрел на Риту, но она не поднимала глаз и сидела прямая, как ствол бамбука.
Пришлось в двух словах рассказать, что это было за пари. Рита слушала тихо, опустив глаза в стол. Машка пыхтела, как паровоз, и щелкала пальцами, украшенными черным маникюром. Я живо представил, как эти острые ногти впиваются в мое горло и содрогнулся. Б-р-р-р!
Блонди делал вид, что его эта история не касается, хотя это хомяк небритый и был главным заводилой.
Отец меня не перебивал. Наконец я обреченно замолчал. На душе было так паршиво, будто все кошки мира сделали туда свои дела.
— Так, Павел, тогда почему ты заявил, что пари закончено, если Антон еще не выполнил все условия?
— Да… Николай Сергеевич, мы каждый день ссоримся. Видите, каким становится Антоха, когда рядом эта девчонка. Она точно заговорила его, чтобы войти невестой в богатый дом.
— Не понял, вы же этого и добивались. Разве не так?
— Мы хотели сделать свадьбу понарошку. Ну, там… после брачной ночи… сами понимаете…
— Еще и свадьбу запланировали? — хором выкрикнули девушки: Машка возмущенно, а Рита с тоской в голосе и слезами.
Она уже еле держалась. Комкала в пальцах салфетку, и ее кусочки усыпали весь стол и пол.
— Рита, извини меня, — бормотал я и не знал, как вымолить прощение. — Это только сначала так было. В последние дни я хотел отказаться от пари.
— Но не отказался, — ее голос шелестел, как осенние листья под колесами машины.
— Не успел просто, выбирал удобную минуту. Если бы не Пашка…
— Вот только не надо переваливать с больной головы на здоровую! — Блонди вскочил. — Машка, поехали по домам! Я с этим сучонком, — он ткнул пальцем в меня, — больше знаться не хочу.
— Это ты должна уйти! — Маша посмотрела зло на Риту. — Из-за тебя хорошие друзья перессорились.
— Все, хватит! — стукнул кулаком по столу отец. — Это мой дом, не позволю в нем устраивать свары! Павел,
— Я поеду.
Рита встала и неуверенно направилась к двери, но ее перехватила Арина Ивановна. Я услышал, как кухарка зашептала ей на ухо:
— Пойдем со мной. Твоя одежда и обувь еще не высохли. Сама подумай, уедешь в костюме хозяйки, потом придется его возвращать. Новый контакт. Неизвестно еще, чем все закончится.
Рита неуверенно сделала пару шагов к двери и остановилась. «Ну, соглашайся, пожалуйста», — молил я ее взглядом, но она упорно не смотрела в мою сторону.
И все равно я обрадовался. Если Рита переночует у нас, есть шанс извиниться.
— Я тоже устал, — вылетело у меня, но я тут же прикусил язык, чтобы не спровоцировать отца на новые решения.
Он и так стоял у окна, спиной к нам и чертил пальцем на подоконнике — верный признак того, что батя мечтает сбежать, прихватив холст и краски. В нашей семье проблемы решала мама, а ее как раз и не было дома.
Голова просто раскалывалась от боли. В висках билась одна мысль: «Надо поговорить с Ритой». Я подождал, пока уйдут злые Маша и Блонди, и стал подниматься к себе, чувствуя смертельную усталость. Мы только что пережили два потрясения: объяснение по поводу пари и купание в ледяной воде пруда, а еще меня просто сжигало изнутри чувство вины. Хотелось обнять Риту и умолять ее простить меня, но она смотрела на меня как на пустое место.
Только я вошел к себе в комнату, как зазвонил телефон. Приехали! Рингтон мамули. Разведчик Маша уже успела доложить обстановку. Если проигнорирую, сделаю еще хуже.
— Да, слушаю.
— Антон, ты опять влез в неприятности?
— Не опять, а снова, — огрызнулся я. — Знаю, карты и ключи утром положу на стол и уйду в туман.
— Ты еще и шутить можешь?
— А что мне делать? Пойти и повеситься? Буду прощения просить у Риты.
— Будь добр, сделай так, чтобы эта девушка больше не показывалась на пороге моего дома. Иначе…
— Господи, мама! Не надоело тебе решать вопросы угрозами? Ну, что ты можешь сделать Рите?
Сказал, и в голове будто щелкнуло: а может, вызов Риты в деканат как раз и организовала моя любимая мамочка? Мне стало плохо. Вот вредная баба!
— Антон, ты меня понял?
— Да, да! Я устал, спать хочу.
— И посади эту девушку на такси. Я не хочу сталкивать с ней у себя дома.
— Мать, не зли меня! Эта нищенка, как вы с Машкой говорите, спасла твоему единственному сыну жизнь. Могла бы и спасибо сказать. Или тебе на меня насрать?
Я уже почти кричал. Господи, неужели я до конца жизни не смогу вырваться из-под опеки родителей? В голове тут же появилась картинка: я уже седой старик, а все бегаю и выполняю приказы мамули. Тоска!