Укрощение строптивой
Шрифт:
— Что?
— Она на тебя запала! Мама, дорогая!
— Завязывай порожняк гнать. Запала.
— Я вполне серьёзно! Слушай, а может ты это, трахнеш её и она успокоится?
— Ты в своём уме? Лезть в этот гадюжник? Там без яиц остаться, как два пальца об асфальт. Ты почитай, что про неё пишут. Это же полная задница! Трахнуть… И потом всю жизнь перед ней скакать, как комнатная собачка, пока ей не надоест? Уволь. Я себя не на помойке нашел.
— Ладно, Стёп. Думаю, что всё скоро встанет на свои места.
— Пацаны! — Иван просматривал что-то на своем смартфоне. — Короче нам
— Предварительный сговор не докажут. Вы оформлены у меня как наёмные рабочие. Плюс диагностику делал я. Вы не прикасались к тачке, за исключением только когда толкали её в бокс. Так что успокойся. Плющить меня одного будут. Вас скорее всего попугают и пустят свидетелями.
Машины клиентов мы доделали и отдали. Один из них, по прозвищу Старый, уезжая сказал мне:
— Все уже в курсе, что у тебя тёрки со Штернами. Блин, я тебе Стёпа не завидую. Очень влиятельная семейка. Ты чем-то нехорошо зацепил Кристину. А она зловредная стерва. Даже не знаю, что тебе посоветовать. Реально не знаю.
— Да ладно, забей. Как-нибудь выкручусь, может быть. — Он кивнул и уехал.
Я надеялся на экспертизу. Но экспертиза показала, что вирус был именно у меня. Я был в шоке. Такого не могло быть, но было. Задавался вопросом — как? И не находил ответа. В полиции возбудили дело по статье 165 УК России. Как я и предполагал, Валерку с Ваней пустили свидетелями. У моего отца был хороший друг, он как раз работал адвокатом. Василий Андреевич взялся защищать меня. Мне предъявили обвинение и взяли подписку о невыезде. Матери я ничего не говорил. А через неделю мне на мобильный позвонила стерва.
— Добрый день, милый!
— Не вижу ничего доброго. И ещё, милый у тебя в спальне пасётся, я устал уже это тебе повторять.
— Нужно встретится. — Голос её приобрёл жесткость. — Это в твоих интересах.
— Хорошо. Только в людном месте. Не хватало ещё какой провокации с твоей стороны.
— В кафе! — Она назвала в каком кафе и время встречи. — Не опаздывай.
Если сказать, что я матерился, кляня себя, это ничего не сказать. В итоге, успокоившись, оделся и подъехал к назначенному времени в кафе. Её ещё не было. Заказал себе кофе. Посидел с полчаса. Сучки не было. Тварь паршивая. Уже встал, чтобы уйти, как заявилась она. В стильном брючном костюме. Выглядела на миллион баксов.
— Что-то ты не торопилась.
— Я женщина, мне можно опаздывать. Может закажешь мне что-нибудь?
— Обойдёшься. У меня нет богатого папика. Так что, сама себя обслуживай.
— Не надо грубить. Твоё хамство тебе уже вылезает боком. Да, Стёпа?! Ладно, я сама закажу, даже оплачу. Я в состоянии в отличии от некоторых. Ты что будешь?
— Ничего. Я сыт по горло. Говори что тебе нужно и я отвалю. У меня нет большого желания языком с тобой чесать.
— Я выставлю тебе иск на три миллиона. Таких денег у тебя нет. Я это знаю. Я заберу у тебя твою вшивую мастерскую. Но ты не бойся, позже я придумаю, как выбросить тебя на улицу из твоей квартиры. Вернее это квартира твоих родителей? К тридцати годам, ты не обзавёлся своим жильём. Ты неудачник.
— А зачем мне своё жильё? У нас с мамой трехкомнатная. Мне хватает.
— Как мелко плаваем. Но ничего, я думаю ты со своей мамой можешь пожить в однокомнатной или вообще в комнате на подселении. Как тебе такой вариант? — Кристина держа своими наманикюренными пальчиками чашечку с кофе отпила. Хотелось схватить её за горло. Сука! Но я постарался остаться спокойным.
— Что ты хочешь? Не поверю, что из-за трёх миллионов ты начала всю эту байду. И дело сфабриковано. Никакого вируса ты не цепляла.
— Какая разница, цепляла — не цепляла. Главное в деле есть экспертиза, что вирус в бортовой компьютер попал именно от твоей аппаратуры. Этого достаточно.
— Что ты хочешь?
— Я же тебе уже говорила, ты извинишься передо мной. В присутствии моих родственников и своих дружков. Причём стоя на коленях.
— И всё? — Я усмехнулся, стараясь показать веселье, хотя меня распирала ярость.
— Нет не всё. Ты станешь моей наложницей. Приезжать будешь по первому требованию и делать то, что я тебе велю.
— То есть, драть тебя во все твои щели?
— Нет. Драть тебя я буду.
— Ты ничего не попутала? Я мужчина, а не женщина. Поэтому элементарно, в силу физиологии не могу быть наложницей.
— Ошибаешься, можешь.
— И много у тебя таких наложниц?
— Неважно. Они мне надоели и я их выгнала. Так что оцени мою доброту к тебе. Ты какое-то время будешь моей единственной наложницей. А если появится кто-то ещё, станешь старшей.
— Ты больная, на хрен, на всю голову. Тебя в психушку нужно, в смирительную рубашку и держать в закрытой камере, стены которой обиты поролоном. А лучше сразу, на хрен, застрелить. Это по отношению к тебе будет самым гуманным.
— Значит отказываешься?
— А я похож на психа, чтобы соглашаться на такой изврат?
— А ты подумай. Я хорошо плачу своим наложницам.
— Засунь свои деньги знаешь куда? Популярно объяснить или не надо? Сама догадаешься?
— Ну как знаешь. — Её глаза сверкнули злостью.
По дороге домой, меня колбасило. Вот извращенка. Сука. Бл…ь конченная. На следующий день меня попыталась снять какая-то малолетка. Я её послал. Грубо Кристина. Потом карманник мне попытался засунуть в карман наркоту. Этого поймал за руку и, запихав ширево ему в рот, настучал по тыковке. Был постоянно на взводе. Мама заметила мое состояние, но тогда мне удалось отговорится. В полиции мне уже чётко дали понять, что дело пойдёт в суд и срок я отхвачу максимальный. Слава богу, что не закрыли до суда.