Укрощение строптивых
Шрифт:
– Черт побери! Какая разница? – пробормотал граф вслух, досадуя на себя, что так задет сообщением Бага Лала.
Собственно говоря, почему бы Малраджу и не жениться на англичанке, если ему этого хочется и если священнослужители позволят ему заключить такой брак? И почему этой англичанкой не может быть молодая женщина, которая уже четвертый год живет у него во дворце и к которой он искренне привязался, если верить Джаджи? Иден Гамильтон наверняка уже исполнилось восемнадцать, она – взрослая женщина и может выйти замуж, за кого ей заблагорассудится.
«Да, в находчивости вам не откажешь, Малрадж Пратап Гасварад», –
Земля, лежащая за стенами Питора, была покрыта редким лесом и полна опасных для всадников расщелин и скальных нагромождений. Древние nullahs, тропы, пересекали пыльные равнины, а проливные муссонные дожди давно перегородили дороги, проложенные еще во времена императора Акбара, непроходимыми завалами. Королевская процессия продвигалась очень медленно, палящее полуденное солнце обжигало землю и все живое. Наконец, добравшись до ослепительно белых берегов реки, объявили привал.
Здесь был разбит настоящий палаточный город, в котором радже и его гостям предстояло отдохнуть и освежиться. Поскольку костры для приготовления пищи только добавили бы жара к и без того изнуряющему пеклу, угощение приготовили заранее и на повозках доставили сюда из дворца. Охотники расположились в тени палаток и с удовольствием принялись за чупатти, личи, жареные манго, яблоки в сладком соусе и чай с кардамоном.
Насытившись, они растянулись на подстилках для отдыха, а чтобы было не так жарко и не докучали мухи да ползающие насекомые, слуги обмахивали их опахалами и отгоняли всех летающих и ползающих тварей. Те, кому пришлось обходиться без таких удобств, расположились в редкой тени деревьев на берегу реки, от которой хоть немного веяло прохладой. Погонщики слонов устроились на отдых между ногами своих подопечных.
Все с радостью коротали самые жаркие часы, предаваясь послеобеденному сну. Гул голосов затих, тишина воцарилась над лагерем, и только тонкий недовольный детский голосок доносился с берега, чуть ниже по течению реки. Он был обращен к невидимому собеседнику, дремлющему в тени дерева:
– Это несправедливо, говорю тебе! Какая же это охота на тигра, если все только едят и спят? Я найду Малраджа и скажу ему все, что я думаю о такой охоте!
Авал Банну отдыхал, подложив руки под голову. Он не спеша приоткрыл один глаз и посмотрел на рассерженного мальчика, который стоял над ним:
– И вы решитесь прервать его сон, мой принц? Да он сразу же отправит вас назад в Питор.
– Ну и пусть! – вызывающе заявил Джаджи, скрестив руки на груди. – Уж лучше я весь день буду слушать, как Динна Ганд рассказывает легенды, чем участвовать в такой охоте!
Авал Банну неопределенно хмыкнул и прикрыл глаз.
– Вот увидишь, я так и сделаю! – пригрозил мальчик.
Старик индус вздохнул и приподнялся на локте.
– Тигра невозможно выманить на открытое место, пока светло, – терпеливо объяснил он. – Только в сумерки он выйдет к водопою. А к тому времени ваш брат и его оруженосцы уже займут места в malhans, укрытиях. Они сделаны из веток
– Да, но...
– Не лучше? – не отставал Авал Банну.
– Ну хорошо, лучше! – взорвался Джаджи, топнув ногой. – Но я ничуть не устал и не хочу лежать здесь и притворяться, что сплю! Чем мне заняться?
– Можешь пойти со мной, – предложила Иден, которая появилась, как раз когда Джаджи задавал последний вопрос. – Хаджи Бад дал мне мешок сахарного тростника для слонов.
Джаджи сразу оживился, обычно его и близко не подпускали к этим огромным животным, когда они отдыхали в дворцовых стойлах.
– Мы действительно будем их кормить, Чото Бай?
– Конечно. Пойдем, пусть наш почтенный друг отдохнет немного. Да приснятся вам приятные сны, cha-cha.
– Идите, идите отсюда, – добродушно проворчал Авал Банну, глядя на улыбающееся юное лицо Иден, и закрыл глаза, не дожидаясь, пока она плотно прикроет его свободным концом чалмы, прежде чем присоединится к погонщикам и конюхам. Он знал, что в их компании Иден будет в полной безопасности, ее любили все, да и Джаджи будет полезно отдохнуть от сверхвнимательных опекунов, оберегающих каждый его шаг. Быстро погрузившись в неглубокий старческий сон, он улыбнулся, услышав веселый смех мальчика.
– Смотри, Чото Бай! – как раз в это время с восторгом кричал Джаджи. – Он меня любит, правда?
– Держи тростник ровно, а то уронишь, – предупредила Иден, наблюдая, как Джаджи радостно протягивает руку к огромному слону.
– Ты его испортил, Чото Бай, – пожаловался погонщик, отдыхающий рядом. – Смотри, он шарит в твоих карманах, ищет угощения.
– Он умница, знает, что заслужил награду, – с улыбкой отозвалась Иден. Мягкий теплый конец хобота ощупывал сверху ее чалму. Иден ласково обратилась к огромному животному: – Ты воистину принц из принцев, Булкулай.
– Можно, я дам ему еще, Хаджи Бад? – попросил Джаджи. – Ну, пожалуйста.
– Вот здесь в мешке есть еще тростник, мой принц.
Неподалеку в тени раскидистого дерева сидели двое индусов и молча наблюдали за действиями возбужденного мальчика. Вскоре один из них заметил:
– Брат раджи растет храбрым. Смотри, он бегает между ногами у этой туши и не боится, что слон раздавит его.
– А эта иноземка еще смелее, – подхватил другой. – Всем известно, нрав у Булкулая крутой, а ей он разрешает делать с собой все, что угодно. Попробовали бы другие! Хаджи Бад, мой двоюродный брат, говорит, что Булкулай мало кого любит.
– Подумаешь, – презрительно произнес первый, – это только потому, что она проводит с ним все время, пока он в стойле, играет, нянчится. Такое поведение более приличествует nauker, простолюдинке, а не женщине из зенаны.
Его собеседник промолчал: он хорошо знал, что Гар Рам, старший конюх раджи, недолюбливает девушку-иноземку с тех пор, как она в прошлом году одним выстрелом уложила замбара, в которого Гар Рам не попал, хотя очень хотел убить его. Хотя Гар Рам и был одним из лучших стрелков штата, ценил он себя все же незаслуженно высоко. Гордость охотника была серьезно уязвлена тем, что его обошла женщина, да к тому же еще и англичанка. Во дворце хорошо знали его тяжелый, мрачный нрав, а брат раджи, Джаджи, даже сравнил его однажды с надутым индюком.