Укрощенная гордость

Лэнгтон Джоанна

Полетт выскочила из машины. Было темно, холодно и сыро, как в тот давний день, в тот день, воспоминания о котором она не могла вынести. Расправив хрупкие плечи, она затянула пояс на просторном бежевом плаще и, высоко вздернув подбородок, пересекла автостоянку. Это только ради отца. Она обязана сделать это. Ну и что с того, что она испытывает чуть ли не физическую боль при мысли о новой встрече с Беллини? Ради отца она пойдет на эту жертву!

Если возможность наблюдать за ее терзаниями потешит Франко, то может быть… может быть, тогда появится

надежда убедить его смягчить наказание, к которому он, несомненно, стремится. Естественно, деньги будут выплачены. И единственный способ это сделать – продать дом отца. Но поскольку дома не продаются в одночасье, Франко должен согласиться предоставить время, которое придется потратить на его продажу. Единственное, о чем ей придется попросить его, – чтобы Франко не привлекал отца к суду и тем самым не уничтожил того окончательно.

Разве это такая уж тяжелая просьба? – размышляла она, приближаясь к регистрационной стойке гостиницы. Да. И даже почти невыносимая, когда речь идет о человеке той породы, к которой принадлежал Франко.

– Чем могу быть вам полезна? – улыбаясь, спросила молодая брюнетка, вырывая ее из состояния задумчивости.

– Моя фамилия Трамп. На восемь у меня назначена встреча с мистером Беллини, – двинулась вперед Полетт, всячески стараясь придать своему облику вид секретарши, ищущей работу и приглашенной на собеседование.

– Я позвоню… миссис Трамп. – Глаза девушки скользнули по обручальному кольцу на пальце Полетт.

Молодая женщина отступила на пару шагов, нервной рукой поправляя изящную и строгую французскую шляпку, призванную скрывать бросающуюся в глаза красоту ее пепельных волос.

– Извините, миссис Трамп…

Полетт обернулась.

– Какая-нибудь проблема?

– Мистер Беллини… – Брюнетка неловко кашлянула.

– Да?

– Он говорит, что не припоминает вашего имени…

– Простите?

Полетт глубоко вздохнула, и, когда наконец поняла, в чем дело, горячий румянец окрасил ее белое как мрамор лицо. Франко упорно не хотел признавать ее супружескую фамилию. Сжав кулачки от ярости, Полетт постаралась взять себя в руки.

– Попробуйте сказать Харрисон, – предложила она неуверенно.

– Харрисон? – повторила девушка, растерянно взглянув на нее.

– Передайте мистеру Беллини, что пришла мисс Харрисон, – произнесла Полетт сквозь сжатые зубы.

– Можете подняться, мисс, – объявили ей несколькими секундами позже.

Лифт исторг из своего чрева две пары в вечерних костюмах. Полетт вошла, чувствуя, как сердце ее готово вот-вот выпрыгнуть из груди. «Ред Холл» был, пожалуй, одной из самых дорогостоящих резиденций на Британских островах. Располагался он в пригороде Брайтона, и немногим смертным хватало средств на то, чтобы позволить себе бесстыдную роскошь обитать в нем. Полетт всегда ненавидела это злачное место. Сюда ее мать приходила встречаться с мужчинами. Здесь она назначала свидания своим любовникам. Но особенные страдания причиняло Полетт сознание того, что в этом же заведении сама она навсегда потеряла возможность притязать на высокие моральные качества.

Быть может, в те дни она была чопорной ханжой? Мать как-то обвиняла ее

именно в этом…

– Ты совсем как твой отец, – негодовала Линда. – Такая чертовски добродетельная, что тебе следовало бы нимб носить. Чопорная настолько, что выть от тоски хочется! Только не удастся тебе всю жизнь так прожить. В один прекрасный день свалишься ты со своего пьедестала, шмякнешься об асфальт своей ханжеской мордочкой – и это послужит тебе очень неплохим уроком.

И она свалилась. Господи, она действительно свалилась. Внутренне дрожа от отвращения, Полетт вышла из лифта, пытаясь взять себя в руки. Она шла сюда, не позволяя себе размышлять о том, что встретит в конце этого пути, но жуткая узнаваемость окружающей ее обстановки ранила ее, словно бритва.

Шесть лет назад Полетт вышагивала по этому коридору, горя желанием порвать всякие отношения с Франко Беллини. Но даже по прошествии столь долгого времени она не могла объяснить себе, как тогда чуть не оказалась у него в постели. Оба они, охваченные животной страстью, – она наполовину раздетая, его руки сжимают ее тело, ее руки гладят его плечи… Какая гадость, подумала Полетт с отвращением. И если бы не шумное появление горничной в соседствующем со спальней холле, тот эпизод мог закончиться гораздо ужаснее, чем случилось на самом деле.

Но она была тогда такой юной и неопытной, решила Полетт сейчас. Юность часто не ведает страха. Сначала в том состояла ее сила. Она просто не понимала, с чем столкнулась. Франко Беллини – это ведь настоящий тигр. Красивый, умный, коварный, расчетливый и ужасающе опасный. Страх уберег бы ее, но она не научилась бояться его, пока не стало уже слишком поздно.

Но теперь она боялась его, боялась настолько, что страхом своим доставила бы удовлетворение и самому безжалостному садисту. Боялась не за себя – за своего отца. За старомодного джентльмена, молодость которого прошла в совсем ином мире, чем у Франко.

Полетт остановилась перед дверью номера и на секунду прикрыла глаза.

Ползать перед ним на коленях, подумала она. Именно этого он добивается. И если получит желаемое, может быть, легче станет уговорить его не уничтожать отца.

Стараясь подбодрить себя такими мыслями, Полетт постучала в дверь, которую почти немедленно отворил незнакомый молодой человек.

– Входите, мисс Харрисон, – важно произнес он.

Гостиная в номере не изменилась. Взволнованный взгляд Полетт упал на массивный, покрытый лимонной парчой диван, и она беспомощно подумала: это началось здесь. Ей вдруг стало жарко и душно.

Она услышала, как Франко сказал что-то по-испански. Будучи плодом итало-испанского брака, он свободно владел обоими языками. Полетт оцепенела. Тем временем и сам он появился в поле зрения, и дверь тихо захлопнулась у нее за спиной.

Полетт не могла отвести от него глаз. Франко был неприятен ей. Его мужская красота, вызывающая и самодовольная, отталкивала ее, но в то же время нечто убийственно притягивающее присутствовало во всех этих отвращающих чертах. Он двигался с изяществом вышедшего на охоту тигра, обладал смуглым лицом падшего ангела и. ошеломляющим магнетизмом породистого самца.