Укроти меня, или Грани раскола
Шрифт:
Я рассмеялась, глядя на улыбающегося Калипсо. Сейчас на него из распахнутых настежь окон в коридоре падали солнечные лучики, красиво подсвечивая серые глаза. Я любовалась им украдкой и думала о том, что мой мозг насквозь отравлен Калипсо, и рядом с ним я даже думать о других парнях не хочу. Влюбленная дурочка? Ну и ладно. Зато здесь и сейчас я счастлива, а потом… А до «потом» мне еще нужно как-то умудриться дожить для начала.
[в доме Эрика Кларксона на окраине Форланда]
В гостиной дома Эрика Кларксона этим поздним вечером царила идиллия. Сам Эрик сидел за белоснежным пианино, его длинные
[*примечание автора: для большего погружения в атмосферу рекомендую вам послушать музыкальную композицю Infinite Stream «Melancholic Waltz»; в моем воображении именно такую мелодию мог бы играть Эрик в этом эпизоде]
В гостиной царил полумрак, комнату освещала лишь пара светильников: один торшер с белым тканевым абажуром стоял около пианино, и еще одна небольшая настольная лампа с магическим светящимся шаром стояла на чайном столике посреди гостиной, за спиной Эрика. Бело-голубое свечение шара искрило звездочками, которые попадали на лица двух мужчин, которые сидели в креслах за чайным столиком с перекошенными физиономиями.
Один мужчина — это был Ильфорте Брандт — шумно отпивал из своей бездонной кружки горячий какао, в котором плавали шоколадные зефирки. Правда, судя по стойкому терпкому запаху, в кружке было не одно какао. Заэль, сидящий напротив друга, с кружкой заморачиваться не стал и отпивал огненный эль прямо из горла.
Мужчины напряженно молчали и выглядели немного обессиленными, потому что несколько минут назад они разговаривали на очень повышенных тонах. Весьма эмоционально разговаривали, судя по полу вокруг, усыпанному осколками парочки бокалов и кружек. Собственно, это было главной причиной, почему Заэль пил прямо из бутылки: свой бокал он в порыве психоза уже швырнул, а идти за новым ему было лень. Наколдовывать себе другой он не рисковал, потому что в таком мрачном настроении опасался наколдовать какого-нибудь монстра, за которым потом придется гоняться по всему Форланду.
— Ну что? — подал голос Эрик, не отрываясь от игры на пианино. — Угомонились уже? Или хотите еще на меня поорать?
— Да толку на тебя орать, — возмущенно фыркнул Ильфорте, откинувшись на спинку кресла. — Ты же внешне с эмоциональным диапозоном, как у сосульки. Сидишь там, играешь нам успокаивающую музычку, смеешься, небось, над нами…
— Нет, я не согласен, — покачал головой Заэль. — Толк есть, и существенный: я проорался, и мне стало значительно легче.
Ильфорте тяжело вздохнул, отставил в сторону кружку с «огненным какао» и устало потер лоб.
— В голове не укладывается… И как мы раньше не додумались…
— Да-а-а уж. Мало того, что они являются потенциальной боевой парой, так они еще и встречаются, хм… явно очень активно.
— Ну так боевая пара по опыту Армариллиса еще никогда не была просто какими-то коллегами и друзьями, — сказал Ильфорте. — Обычно в боевую связку встают либо близкие родственники типа брата с сестрой — как Эрик с Агнессой — либо влюбленные пары. А на брата с сестрой Калипсо с Лорелей, знаешь, как-то мало похожи.
— Но как он меня изящно отбрил, а, — покачал головой Заэль, с грустью посмотрев на пустую бутылку в своих руках. — «Мне кажется, что вам
— Рожал не я, все претензии к Сиринити, — отмахнулся Ильфорте.
— Отмазался типа, да?
Заэль хохотнул и поставил пустую бутылку на пол.
— Да уж… Сыночек у тебя получился что надо. Единственный ребенок, но с такой концентрацией всего сразу, что это вызывает восхищение. Дикое, но все же — восхищение. О втором не думал еще, м-м-м?
Ильфорте подавился какао и очень долго откашливался под нервный смех Заэля и одобрительный смешок Эрика, продолжающего играть на пианино.
— Какой там «второй», ты бредишь? С этим бы разобраться… Ты прекрасно знаешь причину, по которой я долго не решался вообще на своего ребенка.
— Знаю, — тяжело вздохнул Заэль, и улыбка его резко скисла.
А причина крылась в генетике Ильфорте: у него на самом деле была очень темная наследственность, сам Ильфорте лишь каким-то чудом уродился светлым до мозга костей магом, видимо, в качестве «ошибки природы». Когда-то давно, став Наставником академии Армариллис и задумавшись о своем будущем, Ильфорте задался вопросом: как эта самая наследственность скажется на его гипотетических детях? Увы, ответ ему не понравился… Ильфорте серьезно подошел к этому вопросу и однажды даже обратился к сновидцам — сумрачным странникам, которые с помощью специальных магических практик погрузили Ильфорте в особые рабочие сновидения, в которых он смог посмотреть сотню дорожек будущего, связанных с теоретической возможностью появления у него детей. И в девяносто девяти вариантах из ста Ильфорте видел рождение темного мага такой силы, которую невозможно будет обуздать, когда она войдет в полную мощь и выйдет из-под контроля. Именно поэтому Ильфорте принял когда-то сознательное решение отказаться от желания завести ребенка: слишком велика была вероятность нарушения равновесия мира… А он, как Наставник академии Армариллис, не мог позволить себе такую блажь. Слишком большая ответственность лежала на его плечах. Слишком многое стояло на кону…
А несколько лет назад Эрику пришло пророческое видение, в котором он четко увидел личность того, кто когда-нибудь в будущем поможет Калипсо не утонуть в пучине темноты. Того единственного человека, который мог бы как-то повлиять, успокоить, укротить эту тьму… Тот самый один вариант из ста. Единственный позитивный вариант развития событий.
Имя этого человека знал все эти годы только Эрик, Ильфорте он сообщил лишь год, в который родится некто, способный справиться с тьмой гипотетического ребенка Ильфорте. Сообщил лишь год, тем самым «дав добро», четко дав понять, что Ильфорте теперь может заняться вопросом появления на свет своего ребенка, о котором он мечтал многие годы.