Укроти свою строптивость
Шрифт:
–Дура, что ты наделала! – вдруг раздался голос Нины.
–Тихо, тихо, тихо… – попытался её Лаур.
В помещение вошёл невысокий лысый густобровый мужчина с худым примерно одного с ним роста подростком. Реджинальд отпустил Кароль. Подошёл к ювелиру. Они о чём-то тихо переговорили.
После этого ювелир достал из портфеля бордовую коробочку, открыл её. Подросток в это время возился с каким-то прибором. На него никто не обращал внимания. Все смотрели, как Реджинальд вынимает из коробочки рубиновое ожерелье и надевает его на шею Кароль. Девушка от смущения густо покраснела и опустила голову.
–Нет, не так, –
–Дура, что ты наделала! Что я скажу твоим родителям? – чуть ли не в истерике начала биться Нина, которую практически тащил в раздевалку Лаур.
Кароль уже не улыбалась. В глазах стояли слезы. Она недоумённо смотрела то на браслет, то на Реджинальда.
–Собственность, – услышала Анжелика за спиной чей-то девичий разочарованный голос. – А я уже почти поверила в сказку про Золушку…
Анжелика и Кароль сидят в коридоре. Из всех остались только они да великолепная четвёрка с Реджинальдом.
–Ты тоже собственность? – спросила Кароль.
–А что это?
–Это… Значит, ты не собственность, иначе бы знала. Это когда ты живёшь с мужчиной в его доме, как жена, но у тебя нет никаких прав, ты полностью принадлежишь ему. Содержанка, что ли. Он кормит, поит, одевает. Но ты не можешь иметь детей. И жёны не всегда хорошо относятся к собственности. Я так мечтала иметь семью, детей, ждать мужа с работы, заботиться о нём… А ты?
–А я нет, – усмехнулась Анжелика. – Я невеста на выданье. Пытаются сосватать за кого ни попадя. Только я не хочу замуж, но это никого не волнует. А ты, ты знала, что будет, когда шла с ним в кабинку?
–Да, я предполагала. Он спросил меня, хочу ли я быть с ним. Как можно было отказаться? Он такой, о каком я мечтала всю жизнь, – Кароль улыбнулась. – Если бы ты знала, какой он нежный, добрый. Эх, папа расстроится… – было похоже, что положение собственности Кароль мало волновало, её больше беспокоил папа. – Знаешь, мой папа всегда этого боялся. Моя мама, когда была молодой, чуть не стала собственностью короля. Она поэтому вышла за папу замуж. Папа меня на балы не отпускал, боялся, что королевская семья захочет отомстить за маму. Он мечтал, что я выйду замуж по любви и по своей воле. А ты знаешь, кто Реджинальд, из какой фамилии? А то я даже не знаю, чьей собственностью я стала.
–Реджинальд Гей Кэрос – граф крови.
–Граф крови? – переспросила Кароль. – Что ж, это, наверно, шанс. По крайней мере, наша соседка была бы счастлива, если бы её дочь стала собственностью графа крови.
–Почему? – не поняла принцесса.
–Ты иностранка? – поинтересовалась в свою очередь Кароль. – Понимаешь, здесь в Анастасе существует лестница: королевская семья, потом идут аристократы, потом различного рода буржуа, интеллигенция и прочий люд. Так вот, браки редко заключаются между людьми из разных слоёв. Во-первых, положение, во-вторых, круг общения. Ну где бы я могла встретить графа крови? Моя мама была маркиза, но из-за брака с моим отцом
–Ты жалеешь, что твоя мама вышла замуж за твоего папу? – ей почему-то вспомнилась Нелли, которая желала так быть принцессой, что готова была считать себя приёмной дочерью своих родных родителей.
–Я? Нет. Да это и правильно. Жена принимает титул мужа, за исключением королевы. А кто тебя пытается выдать замуж? Ты в Анастас как попала? Аристократы редко женятся на иностранках, если только младшие в семье без основного титула.
–Я? – Анжелика усмехнулась, немного помолчала, послушала, не идут ли мужчины. Но они не появлялись. Она бы с радостью сейчас сбежала, но знала, что за дверью стоит Манфред, личный водитель Трегира, и ей уйти никто не даст. Потом как-то неуверенно проговорила: – Мой опекун господин великий герцог младший Трегир фон Гей де Лайнандер.
Кароль, широко раскрыв глаза, посмотрела на Анж:
–Так, значит, ты и есть Мятежная Принцесса? Ой, простите, ваше величество, – и она привстала, чтобы сделать реверанс.
–Ага, она самая, только давай без поклонов. Сидели же мы с тобой и мирно разговаривали. Кстати, меня Анжелика зовут, это так, для общения. Хорошо?
–Хорошо, Анжелика. А ещё могу спросить? – и, увидев, что Анжелика кивнула, продолжила: – Тогда уж всё сразу: а кто остальные?
–Остальные? Адъютант моего опекуна граф крови Лаур Гей Хейгер, мой брат – принц крови Генри фон Гей де Ханзор и его адъютант граф крови Джоймис Гей Кельвинг.
10. У Кароль
Элиза увидела, как около крыльца остановились три машины. Одну из них она узнала сразу по эмблеме орла. Почти девятнадцать лет назад машина именно с такой эмблемой тоже остановилась около крыльца её родительского дома.
Она мгновенно вспомнила и короля, который вышел из машины и вынес огромный букет роз, и как потом этот букет он швырнул ей под ноги, узнав, что она досталась другому…
Она услышала, как хлопнула дверь машины, вздрогнула, увидев молодого принца. Но её дочь вышла не из этой машины. Её дочь вышла из машины с эмблемой филина. Из третьей машины, с эмблемой барса, вышла девушка и два молодых человека. Они шли к крыльцу: две девушки и пятеро мужчин.
Элиза бросилась к двери. Она в душе радовалась, что Филипп на время отошёл от окна и не видел королевской машины. Но в то же время понимала, что впереди их ждёт буря гнева со стороны отца.
В прихожую вошла Кароль. Её глаза счастливо блестели, но лицо было бледным. Она за руку держала мужчину с орлиным профилем.
–Мама, мы пройдём в зал? – спросила её дочь робко.
Элиза сразу заметила рубиновое ожерелье на шее девушки. Они встретились взглядами, и Кароль ей указала на браслет на руке. Элиза тихо вздохнула, что ж, что произошло – изменить нельзя.
–Конечно, доченька, проходи и гостей проводи. Я сейчас за отцом сбегаю. Здравствуйте, господа, – быстро проговорила Элиза и собиралась убежать. Она хотела переговорить с мужем один на один, чтобы он воспринял это как должное. Но не успела.
–Кароль, ты где была так долго? – с лестницы раздался грозный голос отца. – И кто эти господа? Что они тут делают? Молодые люди, я вас прошу уйти, я хочу поговорить с дочерью, а вы придёте в следующий раз.
Но господа уже располагались в зале. Казалось, что они не слышали слов Филиппа.